Устранители

Гамильтон Дональд

— Я долго ломал над этим голову и пришел I выводу, что, кроме тебя, сделать это было некому. Ларри уже мчал к мексиканской границе, а он не такой человек, который мог бы бросить жену в столь важный миг. Да он и изначально не позволил тебе вмешиваться в это дело. Кстати, в отличие многих наших знакомых, Ларри, на мой взгляд слишком истый джентльмен, чтобы пойти на похищение юной девушки и использовать ее как орудие нажима на ее отца.

— Ах, так он уже для тебя Ларри, — напустил Бет. — А ведь раньше ты звал его Дюк и никак!

иначе.

— Он заслужил, чтобы я звал его Ларри, — отмахнулся я. — Не увиливай от ответа. Я думаю, что он оставил пару крепких парней следить за твоей! безопасностью и велел им слушаться твоих указаний.

И вот тебя осенила эта замечательная идея, которая потом не выгорела.

Она снова облизнула губы.

— Я хотела сделать... лучше. Чтобы Ларри не пришлось... Я думала, что по возвращении Ларри девушка будет у нас в руках и мы сможем договориться с Фредериксом...

Она тяжело вздохнула.

— Ты прав, конечно. Это была ужасная глупость. До сих пор мне по ночам снится... Как ты поступишь, Мэтт?

— Ларри знает?

— Конечно.

— На мой счет не волнуйся. Просто я должен был знать. Могу я задать еще один вопрос?

— Да, конечно.

— Только подумай как следует. Могла бы ты когда-нибудь послать этих парней похитить кого-то ради меня?

Бет потупила взор. Потом едва слышно ответила:

— Вряд ли, Мэтт.

— Значит, у тебя и впрямь все в порядке, да? Она кивнула.

— Да.

— Что ж, поцелуй за меня детишек. Постараюсь время от времени вспоминать про их дни рождения.

— Ларри сказал... Он сказал, что все ограничения сняты, и он всегда будет рад видеть тебя на нашем ранчо.

— Прекрасно.

Бет ушла, а я лежал и думал о детях, которых не смогу видеть слишком часто. Впрочем, из меня и раньше был не самый заботливый я нежный папаша. Логан, конечно, меня тут переплюнет. Потом я, должно быть, заснул, потому что, когда размежил очи, передо мной стояла Мойра.

Одета она была во все черное и выглядела просто изумительно, хотя казалась опечаленной. Волосы, наконец-то были причесаны и аккуратно уложены. Глаза заметно повзрослели.

— Привет, Мойра.

— Привет, малыш.

— Я думал, ты на меня злишься.

— Я злилась пару недель назад. К сожалению, я не злопамятна. А ты кажешься таким беспомощными в постели.

Чуть помолчав, она добавила:

— Мама вчера умерла.

— Очень жаль.

— Брось ты, — покачала головой Мойра. — С какой стати тебе должно быть жаль? Она просто выжидала. Хотела пережить отца. Когда услышала о случившемся, решила, должно быть, что больше жить незачем. Вот и все.

Она указала на свое одеяние.

— Траур. Обалденно, да?

— А я думал, это из-за...

— Из-за него, что ли? Да ради него я бы даже носки не поменяла... А ты... тебе непременно нужно было так поступить со мной?

Она окинула взглядом мои повязки.

—

Впрочем, я понимаю, это совершенно дурацкий вопрос. Но... ты понял, что я хотела сказать?

— Да.

— Принести тебе цветы, или конфеты, или еще что-нибудь?

— Нет.

— Так и думала, что ты откажешься.

— Мне сказали, что в одной из соседних палат лежит Логан-младший. Он по-прежнему в критическом положении. Ему бы, конечно, такой стимул не помешал.

Мойра сочувственно посмотрела на меня.

— Ты, должно быть, и впрямь хорош в своем деле, — сказала она, — но сводник из тебя никудышный. И какого черта ты суешься, куда тебя не просят?

— Да так, просто шальная мысль...

— Твое счастье, что шальная. А то бы я тебе вправила мозги. — Она глубоко вздохнула. — В какой палате-то?

— В сто тридцать четвертой.

— Ладно, так и быть, загляну к нему. Только ради тебя.

Она еще постояла, потом снова заговорила:

— Да, отец ничего не мог довести до конца, верно? Даже стрелять по-человечески не научился! Убей он тебя, я бы хоть погоревала немного. Все же лучше было бы, чем... Пока, крошка.

— Пока, — эхом откликнулся я, провожая ее взглядом. Конечно, я мог бы сказать, что вовсе не убивал ее отца, хотя и очень к этому стремился. Тогда мы бы, наверное, еще какое-то время не расставались. Увы, это была не только моя тайна, так что делать было нечего. Опять я поступил благородно, в который уже раз. И в который уже раз ощутил себя из-за этого последним болваном, так что очень обрадовался, когда зазвонил телефон. Впрочем, услышав голос на другом конце провода, я уже не так радовался.

— Как ты себя чувствуешь, Эрик? — спросил Мак.

— Точный диагноз можете узнать у лечащего врача, — нелюбезно ответил я.

— Я узнал. Он сказал, что ты выживешь.

— Я рад, что он, наконец, пришел к такому выводу.

— Когда ты совсем поправишься, я бы хотел получить подробный рапорт, — сказал Мак. — Кое-что еще нужно объяснить. За последние две недели мне пришлось изрядно поломать голову, чтобы придумать правдоподобные версии о двух покалеченных юных недоумках, шести человеческих и одном собачьем трупе, похищенной девушке, трех тяжело раненных мужчинах и одной даме в разорванной блузке.

— Не говоря уж о нескольких килограммах героина и кое о чем еще, — добавил я.

— Совершенно верно. Впрочем, наши коллеги остались вполне довольны результатами, хотя твои методы их потрясли.

— А вы, сэр? Вы тоже довольны?

— А как ты думаешь, Эрик? Если верить полученным сведениям, то один из моих лучших людей позволил: а) треснуть себя по голове, б) застать себя врасплох во сне, и в) выстрелить в себя противнику, которого уже держал на мушке.

— Что ж, ваши сведения вполне точны, сэр. Что вы предпримете по этому поводу — уволите меня с позором и сошлете в Сибирь?