Устремлённая в небо
Шрифт:
Это… этого не может быть…
Позывной Ралли исчез во вспышке пламени. Отец заложил вираж и присоединился к креллам. Они не стреляли по нему, а наоборот – поддержали, когда он атаковал следующего своего же товарища.
– Нет! – вырвалось у меня. – Нет, это ложь!
Позывной Старик погиб при попытке уйти от моего отца.
– М-Бот, это не он! – заорала я.
– Показатели жизнедеятельности те же самые. Я не могу рассмотреть, что произошло наверху, но это тот же корабль с тем же пилотом. Это он.
У меня на глазах отец уничтожил очередной
– Нет!
Броня и Барбос вдвоем устремились следом, сев ему на хвост. Отец сбил еще кого-то. Он убил уже четырех Первых Граждан.
– Как же это… – Чувствуя пустоту внутри, я тяжело опустилась на землю.
Барбос выстрелил. Отец увернулся, но Барбос не отставал. И в конце концов его удар достиг цели.
Корабль отца взорвался, превратившись в сверкающий сгусток пламени. Его фрагменты кружились вокруг меня и падали, словно горящие обломки с неба.
Окончание боя я почти не видела. Я просто смотрела в ту точку, где исчез отцовский истребитель. Через некоторое время люди одержали верх. Уцелевшие креллы отступили.
Четырнадцать выживших.
Двадцать пять погибших.
Один предатель.
Голограмма исчезла.
– Спенса! – позвал М-Бот. – Я оцениваю твое эмоциональное состояние как потрясение.
– Ты уверен, что эта запись не подделана?
– Так достоверно, чтобы я не смог определить фальсификацию? Учитывая уровень развития технологий у твоего народа? Крайне маловероятно. С человеческой точки зрения – нет, Спенса. Это никак не может быть подделкой. Мне очень жаль.
– Почему? – прошептала я. – Почему он это сделал? Неужели он все это время был одним из них? Или… или он что-то увидел там, наверху?
– У меня нет данных, которые позволили бы ответить на эти вопросы. У меня есть запись переговоров во время боя, но мой анализ показывает, что это обычные переговоры – во всяком случае, до того момента, как твой отец увидел дыру в небе.
– Включи ее, – попросила я. – Дай мне послушать.
– Я слышу звезды.
Я сама попросила об этом, но когда снова, через столько лет, услышала отцовский голос, не смогла совладать с захлестнувшими меня чувствами. Боли. Любви. В тот миг я снова превратилась в маленькую девочку.
– И вижу их, Кобб! – сказал отец. – Как уже видел сегодня днем, раньше. Проем в поясе обломков. Я могу пройти сквозь него.
– Ловец! – прикрикнула Броня. – Держись курса!
– Я могу пройти через него, Джуди. Я попытаюсь. Попробую увидеть. – Он помолчал, потом его голос смягчился: – Я слышу звезды…
В канале ненадолго стало тихо. Потом раздался голос Брони:
– Иди. Я тебе доверяю.
На этом запись оборвалась.
– После этого, – сказал М-Бот, – твой отец вылетел за пределы пояса обломков. Датчики не зарегистрировали, что там произошло. А приблизительно через пять минут и тридцать девять секунд он вернулся и атаковал.
– Он что-нибудь сказал?
– У меня есть всего один короткий ролик, – сказал М-Бот. – Я так полагаю, ты хочешь его услышать?
Я
– Почему?! Ловец, почему?!
А потом, почти неслышно за остальными, голос отца. Тихий. Горестный.
– Я убью вас, – сказал он. – Я убью вас всех.
В пещере снова воцарилась тишина.
– Это единственные его слова после возвращения, которые мне удалось найти, – наконец нарушил ее М-Бот.
Я покачала головой, пытаясь отыскать во всем этом хоть какой-нибудь смысл.
– Но почему ССН не обнародовали это? Они просто-напросто объявили его трусом. Зачем было скрывать правду, если все еще хуже?
– Я могу попытаться предположить, – сказал М-Бот. – Но, боюсь, без дополнительной информации это будет лишь домысел.
Шатаясь, я поднялась на ноги и кое-как забралась в кабину М-Бота. Нажала на кнопку «закрыть», запечатывая фонарь, и выключила свет.
– Спенса!
Я свернулась клубком.
И осталась так лежать.
40
Новость об измене отца кровоточила внутри, как открытая рана. На следующий день я едва смогла встать. Хорошо хоть, не надо было идти на занятия – я бы их точно пропустила.
Словно откликаясь на скверное настроение, разболелся живот, к горлу то и дело подкатывала тошнота. Но есть все-таки было нужно, и через некоторое время я заставила себя собрать немного безвкусных местных грибов.
Тор молча вкалывал – паял и тянул проводку. Он достаточно хорошо меня знал, чтобы не лезть, когда я плохо себя чувствовала. Я терпеть не могла, чтобы кто-то видел меня больной.
Я никак не могла решить, стоит ли грузить его своими новостями. Я вообще не была уверена, что захочу хоть с кем-то об этом говорить. Если я не стану об этом говорить, то, возможно, смогу притвориться, что так и не узнала правду. И что мой отец вовсе не совершал этого ужаса.
В тот вечер М-Бот испробовал множество способов развеселить меня (все – кошмарные). Видимо, шел по своему списку эмоциональной поддержки. Я его проигнорировала и как-то сумела заснуть.
На следующее утро физически я чувствовала себя уже лучше, но морально по-прежнему была совершенно разбита. М-Бот помалкивал, пока я свежевала крыс, а когда я спросила, в чем дело, сказал:
– Некоторые человеческие особи предпочитают какое-то время горевать без постороннего вмешательства. Я перестану с тобой разговаривать на два дня, чтобы посмотреть, поможет ли такая изоляция. Так что пожалуйста, переживай все стадии горя в свое удовольствие.
Значит, придется как-то… существовать. Жить под гнетом жуткой, недоброй правды. Броня и Кобб солгали о моем отце – но солгали для того, чтобы его преступление казалось менее ужасным. Они защитили нашу семью. Если меня гнобили как дочь труса, то как бы стали относиться к дочери предателя?