Усыновите. ли

Корниенко Виктория

И я, повинуясь какому-то внутреннему зову, решила начать собирать документы, чтобы стать усыновителями. «Если Богу угодно – все сложится. Если нет – не получится, но нужно начать и попробовать», – так примерно я рассуждала, когда начала процедуру сбора различных справок, решений и заключений.

Муж отнесся к идее прохладно, но категорически против не был, поэтому инициативу оформления документов я полностью взяла на себя. К моему удивлению, процесс сбора бумаг завершился за каких-то пару недель и на каждом этапе встречал только помощь и поддержку во всех государственных инстанциях. Глаза

боятся, руки делают – и вот все собрано, сдано, одобрено. Осталась чистая формальность – процессуально признать нас усыновителями и выдать заключение. Пока нет официальной бумаги, в детский дом не пускают.

Чтобы не терять время, я решила посмотреть базы данных в Интернете. Нашла чудесный сайт Усыновите.ру, где размещено множество фотографий детей, находящихся в детских домах, с краткими анкетными данными. Смотрела фотографии малышей, пока под одной из фотографий не сжалось сердце – вот он! Причем усыновить мы хотели девочку. Но сердце горячо забилось под фотографией шестилетнего мальчика… Невероятное чувство – вот он, мой будущий сын Матвей, его глаза с призывом о помощи. Сыночек, подожди немного. Скоро будешь дома.

Две недели ожидания официального заключения показались вечностью. Каждый день по многу раз я смотрела на фотографию своего будущего шестилетнего сына, читала его скудные анкетные данные и мысленно просила: «Подожди немного, Матвейчик, скоро я тебя заберу!» Каждый день ожидания был настоящей мукой, потому что мой сын был не дома, был без меня. Он даже еще не знал, что у него появилась мама, которая любит его и ждет. Хотелось скорее, как можно скорее забрать ребенка домой. И вот, наконец, заключение готово, с заветным номером, печатями.

Мы – официальные усыновители!

Сложное решение

С замиранием сердца я набрала телефонный номер единого справочного центра сайта Усыновите.ру:

– Здравствуйте, можно узнать информацию про ребенка? Да, официальные усыновители. Номер заключения продиктовать?

– Не надо, скажите номер анкеты ребенка.

Я продиктовала странный код, состоящий из случайных букв и цифр. На том конце провода раздались равнодушные звенящие щелчки клавиатуры.

Томительные секунды ожидания показались мне минутами…

– Да, ребенка можно усыновить, – равнодушно сообщила оператор новость, которую я ждала сейчас больше всего на свете.

Но внутреннее ликование продлилось буквально пару секунд, до следующей фразы:

– И у него есть брат, на год младше. Детей делить нельзя, усыновить можно только обоих сразу.

А дальше словно ушат ледяной воды:

– И они дети-инвалиды. Умственная отсталость и эпилепсия. Если хотите, – обыденно продолжила женщина на том конце провода, – приезжайте в Новосибирск, познакомитесь. Вот номер новосибирской госопеки, запишите.

Она продиктовала цифры, которые тут же на бумаге в буквальном смысле оказались залиты моими слезами.

– Записали?

– Да…

– Всего хорошего. До свидания.

– Спасибо, вам тоже. До свидания.

Слезы

независимо от моего желания текли ручьем и падали крупными частыми каплями вниз. Как же так? Неужели я не заберу еще ничего не знающего обо мне, но уже каким-то непонятным образом ставшего мне воображаемым сыном, детдомовского зеленоглазого мальчика из казенных стен в теплый уют дома? Неужели эти напуганные глаза, так призывно просящие помощи с фотографии, не засияют радостью и счастьем?

Сил сдерживаться не было, и я начала громко, со всхлипами рыдать.

Рядом игравшие дети-погодки Ася, Гоша и Сева испугались и подбежали ко мне.

– Мамочка, что случилось? Почему ты плачешь? – три пары испуганных вопрошающих глаз замерли в ожидании ответа. Дети окружили меня и притихли.

Я не могла говорить, только горькие рыдания вырывались из груди.

– Мамочка, почему ты плачешь? – спрашивали по очереди Ася и Гоша с разными интонациями. Сева в два годика говорил плохо и решил на всякий случай тоже заплакать. Тут же к нашему плачу присоединился трехлетний Гоша, а потом, не дождавшись от меня ответа о причине слез, заплакала и пятилетняя Ася.

И вот свежий летний день, теплое солнце пробивается лучами сквозь высокие корабельные сосны в окошко нашего деревянного, стоящего в лесу дома, и все хорошо, все здоровы, дома тихо, чисто и уютно, а мы сидим на низком деревянном подоконнике, я и трое детей, и плачем. Все вместе. Без каких-либо видимых в нашей жизни причин.

– Мама, а почему мы плачем? – Гоша сквозь слезы попытался понять происходящее.

Я все еще не могла говорить. Гоша снова присоединился к общему хору.

– Ася, а почему мы все плачем? – через какое-то время спросил он уже у сестры.

– Не знаю, ыыыыыыыыы, – снова затянула в тон мне дочка.

Минут через пять я смогла говорить и сразу позвонила мужу на работу:

– Дорогой, мы не сможем усыновить Матвея, – и я снова зарыдала.

– Почему? – муж дал мне поплакать и потом, когда я немного успокоилась, начал задавать вопросы.

– У него есть брат. Усыновить можно только обоих, – я снова заплакала.

– Ну ничего, можем усыновить обоих, – Виктор неожиданно для меня проявил заинтересованность и поддержку в этом все же не до конца принятом вопросе.

– У них умственная отсталость… – я продолжала всхлипывать.

– Этот диагноз ставят многим детям из детдомов – с ними же там не занимаются. Вообще не проблема.

– У них эпилепсия…

– Эпилепсия лечится, – в голосе мужа были такие спокойствие и уверенность, что я воспряла духом. Что угодно я ожидала услышать от него, в принципе прохладно отнесшегося к идее усыновления даже одного здорового ребенка, а тут двое, дети-инвалиды с умственной отсталостью и эпилепсией, а муж спокоен и позитивно настроен.