Утерянная брошь
Шрифт:
– Рады вас видеть, месье Чаров, – воскликнула княгиня Софья, тогда как незамужняя Варвара принужденно улыбалась.
– Княгиня! Мадемуазель! – поочередно прикладываясь к дамским ручкам, с видимым энтузиазмом провозглашал он.
– Господин Чаров, мы с сестрой в затруднительном положении. Виновник торжества, а коли быть точным, его друг господин Мятлев, ангажировал моего мужа на несколько минут, однако прошла уж половина часа…
– Я сейчас же найду князя Василия и приведу его к вам.
– Весьма нас обяжете, господин Чаров, – заговорщицки переглянувшись с Варварой, поблагодарила княгиня Софья.
Васенька Долгоруков проводил время
Будучи частым гостем князя, Сергей легко догадался, в каком уголке его необъятной квартиры обретается Долгоруков. Оказавшись в буфетной, он безошибочно понял, что новообретенные друзья пришлись по сердцу Васеньке. Выпятив колесом грудь и поймав кураж под поощрительные реплики заинтересованных слушателей, князь разглагольствовал о преимуществах орловских рысаков и всячески хулил английских лошадей, напирая на их капризность и беспокойный норов. Неожиданное появление в буфетной Чарова вызвало у разгоряченного увлекательной беседой и спиртным Долгорукова новый прилив дружеских чувств. Угостившись коньяком, Сергей попросил прощения у честной компании и под предлогом приватного разговора увлек за собой Васеньку. Под благодарным взглядом княгини Софьи он свел супружескую чету и задержался на пару слов с заскучавшей Варварой.
– Прошу меня великодушно простить, мадемуазель, но князя Долгорукова было нелегко найти, – счел нужным оправдаться Сергей.
– Это вы нас с сестрой не обессудьте, что обеспокоили понапрасну. Князь не малое дитя, нашелся бы и сам, – прикрыла веером слегка выступавший подбородок Варвара, при этом ее хамелеоньи глаза безучастно сверкали.
– Отнюдь, не обеспокоили и не понапрасну. Мы обсуждали лошадей, и его сиятельство показал себя их подлинным знатоком.
– Ах да, в этом он разбирается, – неприкрытое ехидство сквозило в ее словах.
– Как поживает княжна Долгорукова? То досадное происшествие на регате, надеюсь, уже забылось? – перевел разговор на нужную тему Чаров.
– Княжна весьма опечалена и до сих пор не может смириться с утратой броши.
– Очевидно, кто-то из толпы подобрал. Кабы поместить объявление…
– О, нет! – горячо запротестовала Варвара. – Я вам уж говорила, месьё Чаров, да вы и сами, пожалуй, знаете. Катя об том и слушать не желает.
– Что ж, может, найдется добрый человек… – неопределенно пробормотал он.
– На все воля божья! А сейчас прощайте, месьё Чаров, меня ожидают сестра с князем, – довольно прохладно кивнула ему Варвара и затерялась в толпе.
– Ну, как тебе на сей раз младшая Шебеко, дружище? – улучив минуту, не замедлил полюбопытствовать Несвицкий.
– Покамест затрудняюсь сказать, мон ами, однако ж явным успехом похвастаться не могу.
– Обыкновенное кокетство и игра в неприступность перезревшей девицы. Советую усилить натиск. На той неделе, а может попозжее предполагается раут в Новознаменке. Вольдемар уже позвал Васеньку с супругой. Полагаю, и предмет твоих вожделений с ними прибудет. Так что не отчаивайся, мон шер! – участливо улыбнулся князь и поспешил к невесте. Провожая взглядом Несвицкого, Чаров приметил
«Весьма занятно, однако! Я и представить себе не мог, что она коротко знакома с баронессой и может так запросто толковать с ней», – наслышанный о надменной чопорности женщины, искренне удивился Сергей. Еще более он удивился, если б увидел, с кем потом пообщалась мадемуазель Шебеко. По настоянию матушки, Несвицкий пригласил на помолвку отца Варсонофия, известного в свете целителя и провидца. Улучив удобный момент, когда священник остался в одиночестве, Варвара подскочила к батюшке и, испросив благословение, навела разговор на сновидения. Казалось, этот вопрос серьезно беспокоил ее.
– Демоны, имея доступ к душам нашим во время бодрствования нашего, имеют его и во время сна. А посему и во время сна они искушают нас грехом, примешивая к нашему мечтанию свое мечтание. Также, усмотрев в нас внимание ко снам, они стараются придать нашим снам занимательность, а в нас возбудить к этим бредням большее внимание, ввести нас мало-помалу в доверие к ним.
– Стало быть, не следует придавать значение своим снам, батюшка?
– Истину глаголешь дочь моя, – густым басом пророкотал отец Варсонофий, с ласковостью глядя на жаждущее боговдохновенных знаний чадо. – Не представляй себе случающихся во сне мечтаний; ибо и то есть в намерении бесов, дабы сновидениями осквернять нас, бодрствующих, – довершил наставление священник и с чувством перекрестил Варвару.
Понятливая девица истово приложилась к руке старца и с достоинством удалилась. Вопрос об опасности сновидений не сильно занимал мадемуазель Шебеко, куда более ее ум будоражила беседа с матерью невесты, баронессой Матильдой, доброй знакомой графини Блудовой – камер-фрейлины и близкой подруги императрицы. Впрочем, и сама баронесса была вхожа в узкий круг доверенных лиц Марии Александровны. Она и намекнула Варваре, что императрицу ждут неприятные сюрпризы, когда ее величество изволит возвратиться в столицу. «Стало быть, баронессе известно о прогулках государя с Катей в Летнем саду. Вездесущие соглядатаи донесли», – закусила губу Варвара 20 , прикидывая вероятные последствия для себя дружбы с княжной.
20
Доподлинно не установлено, с какого времени Варвара Шебеко «заменила» собой княгиню Луизу Долгорукову в качестве компаньонки княжны Екатерины. В переписке Долгоруковой с императором ее имя впервые упоминается в 1870 году. Наша Вава, как именовал ее царь. Однако нельзя исключить, что Шебеко стала близка с княжной ранее, например, после женитьбы ее брата Василия Долгорукова на сестре Варвары – Софье. Известно также, что Шебеко, сама смолянка, не раз навещала в Смольном институте юную Екатерину, которую та называла тетя Вава.
После отъезда четы Долгоруковых и мадемуазель Варвары Чаров не стал засиживаться у Несвицкого и отправился к себе на квартиру. Отказавшись от ужина, принесенного Прохором из соседней кухмистерской, ибо кухня «Золотого якоря» была отдана на откуп князю, он выпил чаю и закрылся в кабинете. Изображавшая старушку дама, приехавшая с Журавским в «Знаменскую» гостиницу в день его убийства и загадочно оттуда исчезнувшая, бередила ум и воображение судебного следователя. Неожиданное появление Прохора прервало ход его мыслей.