Утес - 5000
Шрифт:
Оставался вопрос с мясником.
– О чем я сейчас думаю?
– спросил вдруг Макс.
Он незаметно достал пистолет и представил, как стреляет в допрашиваемую из-под стола. Матрена тем временем опустошила консерву и с азартом вытрясывала себе в рот остатки соуса. Она глянула на него и немного смутилась.
– Я думала это всё мне одной. Бери макарошки - я такое не юзаю.
"Значит не телепатия", - отметил для себя полковник. Если бы о "тупом мяснике" она узнала, прочитав его мысли, то сейчас не смогла бы игнорировать воображаемую расправу. И тогда по запаху он бы узнал, что она знает. Сплочённость Братского
– О кстати, я всё хотела спросить, а женщины оборотни бывают?
– спросила Матрёна, опередив его следующий вопрос.
– Точно неизвестно, - пожал плечами Максим, незаметно убирая пистолет обратно в кобуру.
– В центральном архиве есть один дневник, написанный от лица женщины. Она называла себя лисой. Но по поводу подлинности существуют сомнения. По одной из версий его всё же написал мужик, и даже не оборотень.
Макс сознательно пошёл на мнимую откровенность, чтобы посмотреть, как Матрёна cреагирует на дезу. "Священная книга оборотня", о которой он упомянул, была ниспослана их расе одним из бодхисатв, проходивших через этот мир то ли мимо Лубянки, то ли мимо Генштаба в начале 90-ых. Один из высокопоставленных вервольфов, спешивший на важное совещание нечаянно столкнулся с ним на тротуаре и грубо отреагировал за препятствие. В ответ безымянный бодхисатва тихо шепнул ему правду мира в волосатое ухо и подарил "нескончаемый мелок", которым тот сразу же принялся записывать подлинную информацию об оборотнях и истории их предков с помощью обсценной лексики. Ещё на протяжении долгих лет после той встречи приступы откровений нахватывали ветерана в самых непредсказуемых местах и в разное время суток. За ним даже закрепили оперативную группу, которая тут же выпиливала исписанные куски асфальта, заменяя их тротуарной плиткой из тувинского дацана. И хотя в последние годы прогулки военного пенсионера по центру Москвы сильно сказывались на закрытых статьях бюджета, мелок у старика забрать никто так и не смог. Позже Братский Круг нанял одного Пелевина, чтобы он мастерски смешал вымысел с истинной сутью откровения в увлекательную книжку для широкого круга читателей, чтобы тем самым ещё надёжнее замаскировать правду о волчьей расе.
Матрена никак не среагировала на дезу, и полковник спросил в лоб:
– Откуда знаешь про тупого мясника?
– Не знаю я никакого мясника.
– Ты в лесу говорила про мясника.
– Просто так сказала. Что такого?
– С кем ещё общение ведешь?
– Ни с кем.
– А кому сообщение на стене оставила?
– На какой стене?
– Хватит Ваньку валять!
– Ты сам понимаешь, как это нелепо звучит? Ваньку, хи-хи.
– Вот!
Макса начинало бесить, что слова допрашиваемой никак не расходились с запахом её внутреннего ментального пространства - она действительно не знала ни про каких мясников, ни с кем не общалась и была не в курсах за стену. Как опытный дознаватель, полковник всегда помнил, что некоторым удаётся обмануть оборотней, намеренно вводя своё сознание в подобие сонного оцепенения, когда никакие слова и события не вызывают каскада ассоциаций, на которые нацелена волчья чуйка. В таких случаях инструкции предписывали настойчиво продолжать и продолжать предъявлять обличающие факты, пока подозреваемый не совершит ошибку.
Макс открыл папку с фотографиями стены, исписанной Матрёной, собираясь придавить её вескими уликами. До этого момента у него не было времени особо их разглядывать. Когда вместе со спецназом он вошёл в пентхаус, Матрёна сразу потеряла сознание, и он сосредоточился на поиске следов предшественника. Сейчас же бросив мимолетный взгляд на изображение, он вздрогнул. Центральным элементом графической настенной какофонии, устроенной Матрёной, был кулинарный натюрморт - огромное блюдо с запеченным гусем. Некоторые элементы сопровождались пояснительными
– "Феде понравилось крыло", - пробормотал Макс, вспоминая, - Матрена... Кузьма... Что ты мне сказала тогда в первый раз?
– Когда?
– не поняла Катя.
– В пентхаусе. Перед тем как потеряла сознание.
– "Ну, что ж посмотрим на тебя в деле".
– Кто тебе это подсказал? В каком деле?
– Откуда мне знать?
– пожала плечами Матрёна.
– Я спать хотела. И есть.
Макс до предела напряг своё обоняние, но она не врала. Точно не врала. Эта фраза действительно появилась в её голове как будто из пустоты.
Полковник колебался лишь секунду. Затем он взял свой планшет, подключился к Братскому Кругу и нашел нужный файл. На экране появился плотный текст на русском языке. Сначала полковник хотел найти нужный отрывок, но затем передумал и протянул планшет Матрене:
– Читай с самого начала.
– "В первые летние дни Кузьму стал будить далёкий поезд, ходящий по краю города", - начала она.
– Про себя читай. Я подожду.
Глава 10. Оракул*
<Запрещено к публикации властью Братского Круга>
* В этой главе были изложены детали похищения Изольды старым полковником и его другом, а также раскрыта тайна ПП и Оракула Лунного Света из магазина "Лунный Свет". Макс Лихой рассказывает Кате Швецовой суть "желтой угрозы с востока", "чёрной угрозы с юга" и "голубой угрозы с запада". А также, каким образом связаны "белая угроза с севера", послания "от Кузьмы" и Катя Шульман.
Друзья приобретают пистолеты. Фёдор Амурский узрит промысел и поймёт истинное значение предстоящих событий.
Глава 11. Три нити Тринити*
<Недоступно в русскоязычном издании во избежание нарушения статей 148, 280.1, 282 и 319 УК РФ>
* Очередное видение "от Кузьмы".
Глава 12. Сердца трёх
– Слышишь поезд, Матвей?
– Слышу.
– И я.
– Ну вот, а то всё заладил: "не та квартира, не та".
– Слишком много вариантов было.
– Сколько?
– Шесть подъездов. По три квартиры на этаже. Итого восемнадцать.
– Из трёх на этаже только у двух балконы во двор.
– Значит двенадцать.
– Берёшь только пятый этаж?
– Кузьма жил на пятом. Хотя точно уже не помню.
– Так вот, послушай старого волка, рационализаторством ты здесь ничего не добьёшься. Я пробивал по базам - в Хабаровске в доме тридцать три по улице Рокоссовского не жил никакой Кузьма. Никогда. Но. Тем не менее. Эта та самая квартира. Потому что, судя по запаху, здесь вообще никогда никто не жил. В доме семидесятого года постройки не может быть нежилой квартиры на пятом этаже. А это говорит о многом.
– Как там Изольда?
– Мерцает.
*
Амурский лежал на циновке в пустой спальной комнате с закрытыми глазами. Сквозь веки он чувствовал лучи всходящего солнца, бьющие через оконные стёкла, но не спешил. Где-то рядом был Матвей Лихой, уложивший между ними прозрачную Изольду.
В утренней тиши действительно был отчётливо слышен сигнал маневрового. Но стука колёс Амурскому уловить не удавалось. Он затаился в слуховом напряжении, чтобы всё-таки поймать "трудовой перестук длинного механизма", но тут за стенкой проснулся ребёнок и сбил весь настрой. Детские ножки спрыгнули на голый пол без ковра и убежали в соседнюю комнату. Затем хлопнула дверь смежного балкона.