Утес Бьёрна
Шрифт:
Подбежав к столу, привычно добавила в мед отвар и, уже собиралась было уходить, как вернулся Бьерн. Он вошел широкими шагами и с силой захлопнул за собой дверь. Кошка раздраженно мяукнула на меня, словно говоря, я же торопила тебя, а ты, глупая, этого не поняла! Я быстро шмыгнула под стол и затаилась. Бьерн подошел к столу и что-то поставил на него, а потом сел на кровать и позвал кошку. Майя не заставив себя долго ждать в миг оказалась у него на руках. Он приласкал животное и лег, заложив привычно руки за голову. Я мысленно ругала себя за медлительность. В этот раз мне могло не повезти
Когда миновал час, а за ним и второй, моя скрюченная спина стала откровенно возмущаться. Ноги онемели, а где-то ниже лопаток отчаянно чесалось. Я уже было совсем отчаялась, когда Бьерн внезапно сел и произнес:
— И долго ты собираешься вот так там сидеть?
Я опешила. Мне что померещилось или это он обращается ко мне?
— Может, все-таки выберешься и скажешь мне, что за бурду ты постоянно подливаешь в мой мед? — продолжил он, — Хотя…если тебе так нравится сидеть под моим столом, что ж, сиди, я подожду еще немного! — с этими словами он хотел снова было прилечь, как я выползла из-под стола и встала. Услышав шум, он улыбнулся и повернулся ко мне.
— Как ты узнал, что я там? — спросила я.
— Я же слепой, а не глупый, — ответил он, — Две абсолютно разные вещи, не находишь?
Я кивнула, но потом спохватилась, что надо ответить, он же не может видеть меня, а только слышать.
— Да, — согласилась я, — Ты прав.
— Я узнал о твоем появлении в тот первый день, когда рубил дрова. Возможно, ты считаешь, что ходишь при желании очень тихо, но берусь тебя разуверить в этом, ты топаешь как приличная лошадь.
Я побагровела. Вот тебе и на, я его лечу, хочу ему зрение вернуть, а он меня лошадью обзывает, неблагодарный. Кошка спрыгнула с кровати и подошла ко мне, грустно заглядывая в глаза, будто ей было жаль того, что меня рассекретили, а до этого так было забавно играть со смешной человеческой девчонкой.
— Ты мне не ответила еще на один вопрос, что ты постоянно добавляешь мне в питье? — спросил Бьерн, — По запаху чувствую, там травы и притом довольно полезные…
— Как ты можешь чувствовать запах, его же просто нет! — возмутилась я и, склонившись над бутылкой, шумно втянула воздух. Пахло медом и не чем больше.
— А я чувствую, — произнес он, — Так что там?
Я выпрямилась.
— Вообще-то, я готовила отвар, который действительно добавляла тебе в питье, чтобы помочь тебе снова видеть, — сказала я тихо.
Он нахмурился. Не знаю почему, но мои слова внезапно рассердили его. Он резко встал и подошел ко мне, словно видел меня. Протянув руку, Бьерн прикоснулся к моей шее, потом поднял пальцы выше и, наконец, дотронулся до лица и внезапно смягчился.
— Сколько тебе лет? — спросил он, — Ведь не больше двадцати?
— Восемнадцать, — ответила я. От его пальцев шло приятное тепло, и я неожиданно почувствовала, что мне приятно то, как он касается меня. Осознание этого заставило меня отшатнуться в сторону. Бьерн с усмешкой опустил руку и произнес:
— Тебе не надо меня бояться, я не сделаю тебе ничего плохого, ты ведь понравилась Майе, а она у меня девушка привередливая!
— Откуда ты? — спросил
— Видно не всех, — подумала я, а вслух ответила, — А зачем тебе это знать?
— Действительно, не зачем, — он снова сел на кровать.
— Ладно, — произнесла я и подошла к двери, — Я пошла. А ты…, — я замолчала, не решаясь продолжить дальше, но все-таки сказала, — Ты выпей свой мед. Меня тетка учила в травах разбираться, это поможет. И еще, если захочешь, я приду и попробую еще кое-что…
Бьерн рассмеялся и ничего мне не ответил. Я вышла во двор, Майя прошмыгнула за мной. Она провожала меня почти до самого леса, а потом, развернувшись, побежала обратно.
Я спустилась в Харанйоль через лес. Миновав ворота, встретилась с несколькими женщинами, работавшими в огородах. Улыбнулась им, они помахали в ответ. Маленькая Кайена опять носилась по двору за разбежавшимися курами, тщетно надеясь загнать их обратно в курятник. Заметив меня, она остановилась, поздоровалась, а потом, увидев одну из пеструшек матери с криком: держи их, снова сорвалась с места и умчалась прочь. Я улыбнулась, как неожиданно чья-то сильная рука схватила меня и потащила за собой. Пытаясь вырваться, я увидела Хельгу. Глаза женщины горели в бешенстве. Она затащила меня за угол дома и только там отпустив, набросилась с злобным шипением. Я прижалась к стене, намереваясь защищаться, если она вздумает поднять на меня руку, но ведьма только прошипела:
— Я тебя предупреждала, тварь, не ходить больше на утес! Теперь пеняй на себя, — и, круто развернувшись, пошла в дом. Я стояла, тяжело дыша и чувствуя, как испуганно колотится мое сердце. Как она узнала, подумала я, неужели она теперь попытается что-то сделать мне? Я и правда боялась Хельги, до сих пор она не применяла ко мне свое колдовство, но теперь я чувствовала, что надо ждать беды.
Я все еще стояла, привалившись спиной к стене дома, когда голос Весты вывел меня из задумчивого состояния.
— Вот ты где! — сказала она и, приблизившись, удивленно ахнула, — Что случилось? На тебе лица нет!
— Ничего, — ответила я, — Просто стало дурно.
Веста подозрительно прищурившись, посмотрела мне в глаза.
— Ты уверена? — уточнила она.
— Да, — сказала я.
— Хорошо. Тогда, если тебе уже лучше, поспеши в рыбацкую деревню. Вождь велел тебе найти Отту, с этого дня ты будешь каждый день ходить к ней, заниматься изучением трав, это его личный приказ. Отправляйся прямо сейчас. Травницу уже предупредили о твоем приходе, она ждет.
Я кивнула. Веста ушла, а мои мысли все еще крутилась вокруг угрозы Хельги. Теперь мне надо было находиться постоянно на чеку, от этой ведьмы стоило ожидать чего угодно. Я постояла еще немного, подождав, пока спадет бешеное сердцебиение. Я не когда не была отчаянно смелой, а перед лицом настоящей угрозы и подавно. Но и трусихой себя назвать не могу, но тут меня почему-то охватил страх и какое-то дурное предчувствие, только почему-то, даже несмотря на это, я все равно знала, что не перестану ходить на утес, даже под страхом смерти. А все потому, что я уже не могла остановить то, что зародилось во мне к этому странному слепому мужчине.