УТЕС ДРАКОНА. Палеофантастика русской эмиграции
Шрифт:
Иногда и теперь они вспоминали об этом курьезном эпизоде, причем для краткости говорили о целом периоде своей жизни не без юмора, как о «коллективной поездке в Европу».
Однако фантазия Кайо о сокровищах негрского царька несколько расшевелила их души. Бернштейна заинтересовало сходство южноафриканской легенды, родившейся всего двести лет назад, с легендой о смерти героя дней великого переселения народов, рожденной полторы тысячи лет назад. Ван-Ховену было безразлично, что делать, лишь бы уйти подальше от быстро надвигающейся на юг Африки «белой опасности», как он называл наплыв
И вот все четверо очутились в обширной области болот между реками Кафоэ и Лунга, на берегах реки Похади, обратившейся за последние пятьдесят лет в исчезающий во время летних засух ручей, но с тянущимися на бесконечное расстояние топкими болотистыми берегами.
Кайо твердил, что эта речонка и есть тот самый, некогда могучий поток, на дне которого погребен труп африканского Аттилы и его неисчислимые сокровища.
Это случилось пред рассветом.
На ночлег охотники расположились километрах в ста сорока или ста пятидесяти от берегов озера Лунга, на опушке леса, выросшего на берегах реки. За предшествующий день они пробродили достаточно, сильно утомились и были очень довольны, когда Анри Кайо скомандовал остановку.
Собственно говоря, охотники могли отлично переночевать в небольшом кафрском поселке, отстоявшем от их лагеря в одном километре, но Банга запротестовал:
— Кафры области Кафоэ — воры! — сказал он. — Они оберут нас до нитки, как бы мы ни сторожили их. Лучше остаться в лесу и держать стражу всю ночь.
И вот пока трое спали, четвертый сторожил.
Перед рассветом Бернштейн сменил дежурившего кафра.
— Ну, иди спать! — сказал он, усаживаясь у костра с тяжелым карабином в руках. — Ничего? Все благополучно? Твои соотечественники не подбирались к лагерю?
— Кафоэ — не братья Банга! — отвечал кафр гордо. — Банга — воин, кафоэ — воры, шакалы, собаки.
— Ладно, ладно! — засмеялся немец, раскуривая трубку. — Но ты ничего не сказал, как дела? Ничего не слышал?
Какая-то тень промелькнула по лицу кафра.
— Я слышал гул, — сказал он. — Кто-то шел по берегу реки.
— Может быть, «господин леса» — слон? Было бы недурно. Пара хороших клыков всегда стоит десять-пятнадцать фунтов стерлингов.
— Это был не слон.
— Ну, так носорог?
— Носорог ночью не станет бродить в тростниках и вздыхать тяжело. Это был не носорог! — стоял на своем кафр.
— А, черт! — рассердился Бернштейн. — Не слон, не носорог, так кто же?
Негр пожал плечами:
— Почем я знаю? —
— Банга, не будь ослом! — прикрикнул Бернштейн. — Ты что-то знаешь, но виляешь хвостом. Говори прямо: что ты думаешь?
Банга пробормотал что-то очень похожее на проклятие.
Потом он сказал, не глядя на Бернштейна:
— Я уйду отсюда. Это место — проклятое место. Здесь бродит дух болот Лунга. Он знает о нашем приходе, и он гневается на нас. Нам грозит опасность.
— Ты струсил? — засмеялся немец, безмятежно покуривая.
— Я никогда не боялся! — гордо ответил Банга. — Спроси Ван-Ховена, я был рядом с ним, когда шел бой при Блумфонтейне. Спроси, показал ли Банга англичанам свою спину, или же дрался с ними, как храбрый муж?
— То было раннею весною! — засмеялся немец.
Задетый за живое, Банга ударил себя в грудь кулаком с такой силой, что грудь, казалось, загудела.
— Разве не я, Банга, встретив на берегах Лимпопо большого льва, который терзал быка боэра Ван-Стаада, подошел к нему вплотную, хотя у меня в руках было только два ассегая? Шкура этого льва до сих пор висит на стене зала дома Ван-Стаада. Кто убил его? — Банга. Каким оружием? Одним ударом ассегая.
Разве не я, Банга, когда был почти ребенком и служил в армии Цитевайо, убил носорога, который собирался затоптать великого вождя зулусов?
— Да что ты расписываешь мне свои подвиги? Знаю, знаю! — по-прежнему добродушно посмеиваясь, отозвался Бернштейн. — Все это хорошо. Но вот плюхнул кто-то в воду ночью, и у тебя душа ушла в пятки. И ты готов бросить нас и улепетнуть.
— Я буду драться со всяким живым существом. Один на один, — гордо отозвался кафр. — Но драться с «духом болот Лунга» кто сможет? Когда ты бросаешь в него копье, оно, ударяясь о тело его, звенит, как при ударе о камень или о металлический щит. Когда ты убегаешь от него, он, оставляя неподвижным тело свое, только вытягивает язык и шею и настигает быстро скачущего коня за полкилометра.
— Ого! Длинная шея, должно быть. Если твой «дух болот Лунга» носит крахмальные воротнички, то прачкам в этой местности есть над чем повозиться. Дальше!
— Когда он, дух болот, видит хижину кафра, стоящую на пути его, одним ударом длинного хвоста дух сметает эту хижину с места, убивая одновременно всех, кто спит под кровлей этой хижины.
— Хорош хвостик!
— И когда ты вздумаешь стрелять в него, он только поглядит на тебя зелеными глазами, и пуля падает, не долетев до него.
— Уф, как страшно! Шея питона. Голова и хвост крокодила. Туловище с гору. А про крылья ты забыл упомянуть?
— Какие крылья? — недоверчиво отозвался Банга. — Те, которые видели «духа болот Лунга», никогда не говорили ничего о крыльях. Они говорили, что у него огромное туловище, напоминающее тушу гиппопотама или слона. И еще на носу рог.
— Стой! — заинтересовался Бернштейн. — Я думал, ты рассказываешь попросту одну из ваших глупых кафрских сказок. Но сейчас ты сказал: те, которые видели… Значит, этого «духа» видел кто-нибудь?