Утешение для изгнанника
Шрифт:
— Эстеве, это ты? Спасибо. Пожалуй, я посижу немного в саду.
— Я принесу вам чашу вина, — сказала Сибилла, — а потом Роза, моя служанка, и я оставим вас в покое.
— Не уходите пока, сеньора Сибилла, — сказал Пау. — Я провожу маму в сад, если вы принесете вино.
— Печальное событие, — сказал Исаак. — Есть семьи, в которых утрата отца и мужа не является такой уж трагедией, но, думаю, эта семья не такая.
— Вы правы, — сказал Эстеве. — Сеньора Марта замечательная женщина, красивая, изобретательная,
— А сыновья?
— Для таких горячих парней они очень любили отца. Веселились с ним, радовались его обществу. Для них это тяжелый удар.
— Как думаете, кто мог это сделать?
— Сеньор Исаак, мне совершенно ясно, когда в этот дом вошла беда.
— Брат?
— Если только он брат. Внешне он похож на сеньора Раймона, но хитрый, нервозный, а не прямой и спокойный. Разница между ними так же ясна, как между верной собакой и хорьком, хотя шкура у них одного цвета — если только можете себе это представить.
— Тогда как же это могло произойти? Сеньор Гильем в Барселоне.
— Есть разные способы, — ответил Эстеве. — Можно нанять людей; яд может долго храниться среди конфет.
— Но какая может быть у него причина? Он не вправе стать наследником.
— Может, он хочет, так сказать, унаследовать хозяйку, — сказал Эстеве. — Жениться на ней, уволить меня и прибрать к рукам ферму — отправив ребят, если они благоразумны, обратно в Льейду. Давайте, помогу вам, сеньор, сесть на мула.
4
Исаак сидел перед огнем в общей гостиной, обдумывая все, что Раймон сказал ему за последние несколько месяцев. В доме было тихо, все либо спали, либо использовали послеполуденный отдых для личных целей, и это время он находил наиболее благоприятным для раздумий.
Услышав звон колокола у ворот, Исаак раздраженно вздохнул. Звон был тактичным, слишком легким, чтобы разбудить хотя бы Юдифь, и определенно слишком слабым, чтобы поднять от послеполуденного сна Ибрагима. Вышел из комнаты, прошел по коридору, спустился по лестнице во двор и подошел к воротам.
— Кто там? — спросил он, не стараясь придать голосу добродушия или любезности.
— Сеньор Исаак, — послышался в ответ негромкий, ясный голос. — Это Сибилла, родственница Франсески. Извините, что явилась в такой неподходящий час, но мне хотелось поговорить с вами наедине.
Исаак открыл ловкими пальцами ворота и впустил ее.
— Ветер холодный, — сказал он. — Вы ехали верхом от усадьбы?
— Да, — ответила она.
— Тогда давайте посидим наверху перед огнем. Если хотите, могу вызвать одного из слуг, чтобы приготовил вам горячего питья.
— Пожалуйста, не надо, — ответила Сибилла. — Это наверняка разбудит всех в доме.
— Возможно, — сказал Исаак. — Хотя, скорее всего, только тех, кого бы нам не хотелось будить.
— Ну, вот, — сказал врач. — На столе вы найдете кувшин вина и кувшин воды, несколько чашек и, возможно, фрукты или орехи. Налейте нам по чашке — я вполне могу справиться и сам, но у вас это получится
Сибилла рассмеялась.
— Не представляю, как вы узнали, что у меня замерзли руки и ноги и что меня мучит жажда, но вы правы.
— Я живу среди энергичных, полных жизни, трудолюбивых женщин, они не уклоняются от разъездов или усилий, но, кажется, страдают от мерзнущих рук и ног и от жажды, когда прилагают все усилия. Полагаю, вы прилагаете все усилия и при этом сильно страдаете. Я слышу это в вашем голосе.
— Сеньор Исаак, пожалуйста, избавьте меня от любезностей. — Голос ее прервался, и она сделала глубокий вдох. — У меня есть силы, чтобы продолжать, но любезности подрывают их. По счастью, сеньора Хуана очень беспокоится из-за своей снохи, чтобы обращать на меня внимание, иначе давно сжила бы меня со свету.
— Сеньора, я никому не передам ваших слов, если вам не хочется этого, — сказал Исаак. — Теперь — что хотите мне сказать? Наверняка не что вы отравили сеньора Раймона.
— Нет. Я бы ни за что его не отравила. Ни за что, — повторила она. — Сегодня я в третий раз поехала навестить его. Разумеется, моей надуманной причиной приезда было желание повидать сеньору Марту. Все полагают, и в определенной степени — в значительной степени — верно, что я приезжаю в усадьбу повидать Пау. Но подлинной моей целью было познакомиться с сеньором Раймоном.
— Для чего?
— Думаю, вам это станет ясно. В первый день мы болтали, как старые друзья, потому что сразу почувствовали себя друг с другом очень легко. На второй день он много расспрашивал меня обо мне. Сегодня впервые заговорил о себе. Утром я просидела с ним долгое время, потому что он интересовался моей историей, а я его. В конце он рассказал мне о своих сновидениях, включая последнее.
— Когда оно привиделось ему? — спросил Исаак.
— Прошлой ночью, — ответила Сибилла. — И думаю, этот сон очень значителен. Ему снилось, что он маленький мальчик, играющий во дворе у матери, и отец повез его к графу. Там он увидел человека, которого называл дядя Пере. Сказал об этом отцу, тот назвал дядю Пере «еретической нечистью» и в ярости увел сына.
— Но в этом сновидении не было огня?
— Это еще не все. Перед уходом отец взял узел с его одеждой и повез на своем муле к реке Ауде, к излучине реки, где берег широко усеян песком и камешками, вода там очень мелкая. Он не раз играл на этом мелководье с матерью и няней в жаркие летние дни, там же, где я в жаркие дни играла со своей няней, с Розой.
— Вы знаете это? — спросил Исаак. — Или догадываетесь, что это, должно быть, то же самое место?
— Знаю, сеньор Исаак. Знаю. Оно хорошо известно. Однако в тот день никто не играл у реки. В его сновидении там была такая большая толпа, что ему не было видно, на что все смотрят. Потом с громким ревом взвился огонь, и он услышал вопли своей матери. Попытался бежать к ней, но отец схватил его и увез в Арагон через горные ущелья.