Утешительная партия игры в петанк
Шрифт:
Ясин громко рассуждал, как правильно: китенок или китеныш, Недра смотрела на пламя свечи, а Шарль – на Недру.
Ну просто де Латур[183] какой-то…
Девицы, которых подвозил Шарль, отправились искать, где «ловит мобильник», Алиса мастерила божьих коровок из воска и шариков черного перца, выковырянных из колбасы.
Иногда в их разговор врывались ветер, раскачивающий деревья, и крики подрастающих птенцов.
Шарль, собранный и внимательный, впитывал все, как
Их дурачества, лица, смех.
Этот островок посреди ночи.
Хотел все запомнить.
Она придержала его за рукав, когда он собрался было встать:
– Сидите, пускай теперь ребятня поработает… Вы кофе будете?
Алис вызвалась его приготовить, Недра принесла сахар, остальные, взяв с собой факел, повели животных обратно на луг.
Это был очень веселый ужин в порхании бесчисленных эфемерид.
8
Они остались вдвоем.
Кейт взяла свой стакан, повернула стул и села спиной к свету. Шарль занял место Алис.
Хотел рассмотреть ее зверушек…
Потом вытянул ногу, достал из кармана сигареты и предложил ей.
– Какой кошмар, – чуть не взвизгнула она, – с радостью бы составила вам компанию, но я с таким трудом бросила…
– Послушайте, у меня осталось две сигареты, давайте выкурим наши самые-самые последние сигареты вместе, и дело с концом.
Кейт тревожно оглядывалась по сторонам.
– Где дети?
– Я их не вижу…
– Уф… Тогда давайте…
Сделала первую затяжку, закрыв глаза.
– Я уже и забыла…
Улыбнулись друг другу и принялись благоговейно травиться.
– Это все из-за Алис, – заявила она.
Опустила голову и снова заговорила совсем тихо:
– Я была на кухне. Дети давно спали. Курила сигарету за сигаретой и… пила в одиночку, как говорила мама Алексиса.
Она появилась хныча. У нее болел живот. В то время у нас у всех побаливал живот… Хотела, чтобы я взяла ее на руки, приласкала, утешила, – в общем все то, на что я уже была неспособна… Ей удалось-таки забраться ко мне на колени и пристроиться там.
По обыкновению, она сунула в рот большой палец, а я так и не могла придумать, как бы ее утешить и помочь ей уснуть… Я…
Вместо этого мы смотрели на огонь.
Прошло довольно много времени, и вдруг она спросила: Что значит «преждевременно»?
Раньше, чем положено, ответила я. Она снова замолчала, а потом добавила: И кто же будет о нас заботиться, если ты умрешь преждевременно?
Я наклонилась к ней и вспомнила, что оставила свои «Кравен» у нее на коленях.
А она только что научилась читать…
Что я могла ей на это ответить?
«Брось пачку в огонь».
Я увидела, как пачка скукожилась и исчезла, и расплакалась.
Мне на самом
Я и так-то была не в себе, и то, что я в один миг лишилась хоть какой-то подпитки, окончательно выбило меня из колеи… В тот момент я ненавидела этот дом, холодный, унылый, который и так уже отобрал у меня все. Пожалуй, у него было лишь одно достоинство: до ближайшей табачной лавки шесть километров и в шесть вечера она закрывается…
Потушила окурок о землю, положила его на стол и налила себе стакан воды.
Шарль молчал.
Впереди у них была целая ночь.
– Это дети моей сес… – ее голос дрогнул. – Простите… моей сестры и… Ох! – вздохнула она, проклиная себя, – вот почему я не хотела приглашать вас на ужин.
Он вздрогнул.
– Потому что, когда вы появились здесь с Лукой вчера вечером, за всеми этими пластырями, или, быть может, именно благодаря им, я заметила ваш взгляд…
– И что? – спросил он с беспокойством.
– И уже знала, что будет дальше… Знала, что мы поужинаем за этим столом, дети разбегутся, я останусь с вами наедине и расскажу вам то, чего никогда еще никому не рассказывала… Мне стыдно вам в этом признаться, мсье Незнакомец Шарль, но ведь я знала, что все это свалится на вас… Именно это я и имела в виду там, на седельном складе… Сюда нередко заходили разные люди, но вы первый цивилизованный человек, который рискнул добраться до курятника и, честно говоря… я уже не ждала вас…
Не слишком удачная попытка улыбнуться.
Черт побери, опять эта проблема со словами. Вечно они куда-то исчезали, как раз когда были особенно нужны. Пусть бы хоть скатерть была бумажной, он бы ей что-нибудь нарисовал. Линию схода или горизонта, перспективу или просто вопросительный знак, но вот найти слова… О, Господи… Что можно выразить словами?!
– А знаете, еще не поздно встать и уйти! – добавила она. Эта улыбка ей удалась.
– Так что, ваша сестра? – прошептал он.
– Моя сестра была… Ладно, слушайте, – оживилась она, – и плакать я буду сразу, так проще.
Оттянула рукав своего свитера, словно расправляла носовой платок.
– Мою сестру, мою единственную сестру, звали Эллен. Она была на пять лет меня старше, и она была… замечательной.
Красивая, веселая, добрая. Я говорю так не потому, что она моя сестра, а потому, что это правда. Она была моей подругой, единственной, но и гораздо больше, чем подругой… Она много занималась мной, когда мы были детьми. Писала мне письма когда я училась в интернате, и даже когда она вышла замуж, мы созванивались почти каждый день. Секунд на двадцать чаще всего, потому что нас вечно разделял океан или два континента, но секунд на двадцать обязательно.