Утешительная партия игры в петанк
Шрифт:
— Да, кстати, я тут узнала, что Анук Ле Мен похоронили близ Дранси.
Ему удалось ответить в том же тоне.
— Да? Не знал, я думал, ее похоронят где-нибудь в Финистере… [51] А как ты узнала?
— От дочки ее бывшей хозяйки… И замолкла.
— Так что? Вы все-таки решили срубить старую вишню? — спросил он.
— Пришлось… Ты же знаешь, из-за этих соседей… Угадай, сколько нам это стоило?
Слава Богу, обошлось.
По крайней мере, ему так показалось, но, когда он уже собирался вставать из-за стола, она положила руку ему на колено:
51
Самый
— Погоди…
Наклонилась к сервировочному столику и протянула ему большой конверт из плотной бумаги.
— Я тут на днях разбирала старые бумаги и наткнулась на эти фотографии, думаю, тебе будет приятно…
Шарль напрягся.
— Сколько лет утекло, — она достала один из снимков, — посмотри… Какие вы тут оба милые…
Они с Алексисом стоят, обнявшись за плечи. Два веселых Попейе [52] с трубками в зубах поигрывают своими мальчишескими бицепсами.
52
Главный герой популярного мультсериала про бродячего моряка Попейе, с неизменной трубкой во рту, разговаривал он исключительно своими мускулами, а в трудную минуту, чтобы обрести недюжинную силу и победить злого верзилу-моряка, наедался шпинату.
— Помнишь… Тот странный тип, который вас все время обряжал…
Нет. Ему совсем не хотелось вспоминать.
— Ладно, — отрезал он, — мне пора…
— Возьми их…
— Да ну. Зачем они мне?
Пока искал ключи от машины, подошел отец.
— Помилуй, — пошутил он, — если она завернула мне торт, я его не возьму.
Шарль увидел конверт в чуть подрагивавшей руке отца, оглядел его вельветовый жилет с потертыми пуговицами, белую рубашку, галстук, который тот вот уже более шестидесяти лет аккуратно повязывал каждое утро, отпущенное ему Богом, накрахмаленный воротничок, почти прозрачную кожу лица, седые волоски щетины, пропущенные бритвой, и, наконец, встретился с ним взглядом.
С осторожным взглядом мужчины, который всю свою жизнь прожил с властной женщиной, но так и не подчинился ей полностью.
Нет. Не подчинился.
— Возьми фотографии.
Он взял.
Отец стоял неподвижно, и он не мог сесть в машину.
— Папа, пожалуйста…
— …
— Э-эй! Пап, подвинься!
Они в упор посмотрели друг на друга.
— Ты в порядке, пап?
Отец не расслышал сына, но, пропуская его, вдруг признался:
— Я к ней был не так…
Мимо них с грохотом проехал грузовик.
И долго-долго, пока не свернул, Шарль смотрел в зеркало на его уменьшающуюся фигуру, заслоняющую горизонт.
Что же он все-таки сказал?
Этого мы никогда не узнаем. Его сын, наверняка, имел на этот счет какие-то свои соображения, но забыл их уже на следующем светофоре, пытаясь разобраться в карте парижских пригородов.
Дранси.
Ему сигналили. Он заглушил мотор.
10
Самолет в Канаду вылетал в семь вечера, а Дранси всего в нескольких километрах от аэропорта. В обеденный перерыв он покинул офис.
«С сердцем, рвушимся из груди», красиво сказано.
Именно так и отправился в путь.
С утра ничего не ел, нервничал, волновался, словно собирался на первое свидание.
Выглядел нелепо.
И как всегда все перепутал.
Ехал ведь не на бал, а на кладбище, да и сердце, в общем-то, из груди
Да, под бинтами оно все еще билось, но очень неровно. Сбиваясь с ритма, колотилось, как сумасшедшее, словно она была жива, словно бы караулила его под тисами, и первым делом, конечно же, отчитает, как следует. Смотрите-ка! Явился не запылился! Не очень-то ты спешил! И на кой черт ты принес мне эти ужасные цветы? Ладно, оставь их тут, и идем отсюда. Выдумал тоже назначать мне свидание на погосте… Ты что, совсем сбрендил?
Ну это она зря… Краем глаза посмотрел на букет. Очень даже красивые цветы…
Да в смирительной рубашке его сердце, вот оно что.
Эх, Шарль…
Знаю, знаю… Не трогайте меня…
Всего несколько километров, господа палачи…
Парижский пригород, маленькое сельское кладбище. Никаких тисов, кованые решетки, голубки в окнах склепов и плющ по стенам. Сторож, ржавый кран и цинковые лейки. Он быстро обошел территорию. Последние клиенты, у них были самые уродливые могилы, упокоились здесь в восьмидесятые годы.
В растерянности обратился к бедно одетой женщине, которая обихаживала своих покойников.
— Вы, наверное, перепутали с кладбищем в Меврёз… Теперь там хоронят… Мы-то этот участок купили давно… Да и то, знаете, пришлось еще побороться, чтобы…
— А… это далеко?
— Вы на машине?
— Да.
— Тогда, лучше всего, возвращайтесь на шоссе и езжайте прямо до «Леруа-Мерлена», [53] а там… Представляете, где это?
— Не… не очень… — ответил Шарль, уже не знавший, куда девать букет, — но эээ… продолжайте, я найду…
53
Сеть хозяйственных супермаркетов.
— Тогда вы можете ориентироваться на «Леклер». [54]
— А?
— Да, проедете мимо него, потом под железной дорогой и за свалкой направо.
Ничего себе, маршрутик…
Он поблагодарил ее и удалился, обдумывая услышанное.
Он был уничтожен еще до того, как отстегнул ремень безопасности.
Все оказалось именно так, как она сказала: после «Леруа Мерлена» и «Леклера», полигон для захоронений, примыкавший к базе местного Управления дорог. Над ним RER, [55] и грузовые самолеты в придачу.
54
Гипермаркет.
55
Скоростное метро, связывающее Париж с пригородами.
На стоянке припаркованы мусоровозы, кусты вокруг увешаны целлофановыми пакетами, бетонный забор, заменяющий писсуар местным любителям настенной живописи.
Нет, покачал он головой, нет и нет.
Он вовсе не был чистоплюем. Просто оценка проектов застройки была частью его работы, но нет…
Мать наверняка ошиблась… Или дочь хозяйки напутала… Хозяйки… Как же, как же! Та еще была стерва… А много ли надо, чтобы затюкать молодую женщину, которая одна воспитывает сына и возвращается домой без сил, как раз, когда эта идиотка выводит гулять в сквер своих крысоловок… Ну да… Он все вспомнил… Мадам Фурдель… Одна из немногих, перед кем Анук пасовала… Квартплата… Мамаша Фурдель сдавала ей квартиру…