Утилизация
Шрифт:
— Девочки, откройте! — заголосил Арнольд, пришедший в себя. — Они не посмеют вам ничего сделать. У нас занятие!
— Пошёл вон, шавка, — прошипела Жанна. — Надоел, блядь, сыкун.
Жанна озвучила общее настроение, а у меня возникло чувство, что Арнольд с охранниками заодно, просто перед нами хорошо изображает испуг.
— Вечно как баба охает, — зло сказала Нина, потирая голову. — Саба чуть скальп не содрал. Только волосы начали отрастать после бывшего, так эта тварь вцепилась.
— Хорошо, без очков была, эта падла мне их точно бы разбил, — добавила
— Где ты такой боковой выучила, Вика? Не ожидала от тебя, — чуть улыбнувшись, сказала Жанна, всё ещё пытаясь отдышаться.
— Так старший брат научил, я же говорила, он у меня супер. Жаль, бывшему ни разу не зарядила, пожалела его.
— Спасла меня, Вика, спасибо. Думала, он меня вытащит, — Жанна оттёрла лицо рукавом. — Всё девчонки, ждать нечего, поплыву на тот берег в город. Сюда никто не приедет. Надо самой в полицию двигать. Пусть едут и разбираются.
— С ума сошла! — всплеснула руками Вика, — река широкая.
— Вода толком не согрелась, — добавила Софа, — мало, кто купается.
Жанна окинула взглядом испуганных девчонок.
— Я пловчиха, за область выступала. Доплыву до острова, передохну и до того берега по течению. Нормально. Башмаки у меня лёгкие, текстильные.
Жанна сбросила кеды, принялась стягивать с себя одежду. Она осталась в спортивном лифчике и такого же вида трусах. Подтянутое тело Жанны и разработанный плечевой пояс свидетельствовали о том, что спортом она занималась профессионально.
— Ты в полицию хочешь пойти вот так? Голой? — спросила Нина.
Жанна застыла со штанами в руках.
— У меня есть сарафанчик разлетайка на бретельках. В таком можно плыть? — поднялась с кровати Мила.
— Давай.
Мила извлекла из рюкзака мятый шифоновый светло-голубой сарафан. Жанна быстро примерила его, помахала руками, как будто гребя.
— В подмышках жмёт.
Грудная клетка у Жанны была, конечно, шире, чем у Милы с её модельной внешностью.
— Не жалко, рви, если надо.
Я с замиранием сердца наблюдала за Жанной. Еще не отойдя от удара, она не жаловалась, не ныла, она действовала. Мы все перетрусили, но Жанна не стала лихорадочно нагромождать около двери тумбочки и стулья.
— Нормально. Я ещё на берегу, когда они подъехали, хотела в воду сигануть, но... Раздеваться… перед этими...
Когда в беседке охранники напали на нас, передо мной словно захлопнулся капкан, показалось, выбора нет, и они сделают с нами всё, что захотят. Выбор, оказывается, был. Не подчиниться.
Жанна подошла к двери.
— Забаррикадируйтесь до утра. А там, глядишь, уже не полезут…, я…постараюсь вернуться.
Мне было страшно до обморока, до панической атаки, до леденящего ужаса, но я хотела хотя бы единственный раз в жизни преодолеть этот животный инстинкт.
— Жанна, я провожу.
— Может не надо?
— Я тоже с вами, — поднялась Лиза. — Вдвоём не так страшно возвращаться. Проводим и быстро назад.
Нас никто не удерживал. Девчонки видели, мы с Лизой самое слабое звено. Ира хотя бы упала на колени в попытке
Когда муж вечером орал, оскорблял, а на следующий день приносил цветы, я не знала, как реагировать. Понимая, что это ненормально, я начинала больше стараться, угождать, соответствовать. Мне казалось, он меня любил.
Любил? Удобный пуфик для ног ему был гораздо дороже, чем я. Он отравлял меня своей непредсказуемостью, сводил с ума, я всегда была виновата. Моё чистое и гладкое лицо от природы покрывалось прыщами, которые я беспощадно давила, словно наказывая себя. С беременностью я стала ощущать себя вдвойне виноватой за свою неуклюжесть, рассеянность, оплывшую фигуру. Моя никчемность, тупость, ненужность увеличилась в разы. Появилось ощущение, что он меня ненавидит, с трудом терпит в своей квартире. Последняя сцена в торговом центре была прямым указанием — сгинь из моей жизни.
Не зря я плакала в детстве над судьбой гадкого утёнка из сказки Андерсена.
Жанна вздохнула.
— О кей. Идём вместе спокойно в туалет. Потом прибавим темпа.
Ох, уж этот злосчастный туалет, точка отсчёта нашего стихийного бунта.
**
— Никто не хочет? — спросила Жанна, когда мы подошли вплотную к сортиру. — Живот не прихватило?
Конечно, можно было предположить нашу реакцию при нападении охранников. Но у меня живот не скрутило. Трусливый зритель в моём лице чётко отследил последовательность событий, словно я записала на жёсткий диск памяти всю раскадровку. Поднять руку на здоровенных мужиков у меня даже мысли не возникло.
— Вы заметили, как они действуют? — спросила Жанна, когда мы зашли в туалет, а потом выскользнули из него друг за другом и обогнули строение. — Сначала угрожают, потом – мы вас пальцем не тронем, следом врываются к нам. Где логика?
Двигаться по немного притоптанной ранее траве после нашего утреннего бегства стало легче, я немного расслабилась.
— На меня муж наорёт, я забьюсь в угол, плачу, — сказала Лиза, — а потом приедет на обед и кольцо подарит. Просто так, без повода.
— Заметьте, у них нет логики. Днище постоянно нёс какой-нибудь бред.
— Ага. Во время секса говорит, рассказывай, как тебя трахал старик с дряблым телом. У которого обязательно должны яйца висеть…и плохо стоять, а он ползает по твоему телу и пытается кончить.
Меня передёрнуло от отвращения.
— Фу, мерзость.
— Дословно его слова. Говорил, что его отец мог сексом со мной заниматься. Это знак уважения.
Сердце забилось чаще. Я вспомнила, как муж в шутку предложил тройничок. Когда я стала задыхаться от ужаса от одной мысли, что какой-то незнакомый мужик полезет на меня, муж в мгновение переобулся, сказал, что я глупая курица, а он просто проверял мою реакцию. После того случая моя тревога увеличилась в разы, я вздрагивала каждый раз, когда он приходил домой.