Утилизация
Шрифт:
Разговор с Лизой вскрыл нарыв под кожей, который смутно тревожил, мешал, а потом одним движением скальпеля из него выпустили гной. Болезненно, но есть надежда, что со временем заживёт.
Прошло три дня, выздоровление шло черепашьим шагом. Я глядела на телефон как на врага, в который помимо воли тянуло посмотреть. Ни звонка, ни смс. Я на что-то ещё надеялась? От мысли, что меня «использовали», внутри всё становилось шатким как карточный домик, готовый рухнуть от малейшего прикосновения.
Позвонила мама, и сразу начала с жёсткого наезда.
— В чём
Ответный ураган злости захлестнул меня. Карточный домик посыпался.
— Даже не собираюсь. Эта затея ничем хорошим не кончится.
— Смени тон, дорогая, — припечатала она. — Сама виновата, что выбрала дерьмо. Нечего теперь на мать злость срывать, — в её голосе послышался металл, который наждачкой прошёлся по моей израненной душе. Почему мать может унижать меня, а я должна молча давиться помоями, которые она выплёскивает на меня?
— Может, надо было любить меня в детстве, чтобы я выбрала нормального? — я еле сдерживалась, чтобы не заорать. Было больно не за «выбрала дерьмо», а за то, что дочь недостойна ничего лучшего, кроме «дерьма».
— Так тебя бедняжку не любили? Не кормили, на горшок не садили, за ручку не водили? — мать ёрничала, чувствуя свою власть надо мной.
— А если я тебя с узелком за дверь…в старости. Будешь веселиться? Или рассчитываешь на младшую дочь? Её ты из дома не выгоняла?
Зловещая пауза, и… контрольный в голову.
— Неблагодарная! Я дала тебе жизнь.
И никогда не обнимала
— Я тоже дала жизнь…
Но мать уже не слышала, сбросив звонок. Обычно она клеймила меня «не помнящей добра». В этот раз не успела.
Накатило раскаяние. Что стоило сдержаться? Почему мать и бывший всё выворачивали так, что я всегда оказывалась виноватой? И самое противное, мне было так тяжело, что я первой просила прощения. Что за механизм встроен в меня, когда понимаешь, что это не правильно, но ползёшь на коленях с повинной. Разве сейчас я сказала неправду? Я ненавидела чувство вины и ничего не могла с ним сделать, как собачка виляла хвостом и ползла к хозяину, чтобы вымолить прощение. Почему так просто любить кого-то, но так сложно любить себя?
— Не позвоню первой, — сказала вслух, адресуя всем тем, кто испытывал меня на прочность. — Живите без меня. Я научусь жить без вас.
Мотать сопли на кулак – дальше усугублять своё положение. Ещё один день без работы, глядишь, и к маменьке побегу за сухарями. Мои крики «обойдусь без вас» должны хоть чего-то стоить.
Машеньке нужно питание, памперсы, тёплые вещи. Мне и самой не во что одеться. Вещей, которые я успела накидать в баул в квартире бывшего, оказалось до слёз мало. Не в юбке же из фатина, одиноко лежавшей на верхней полке, щеголять под дождём. Юбка вызывала у меня неоднозначные чувства – первый секс и ни одного цветочка, правда, полные пакеты еды…через неделю.
Всё же слабые женщины всегда во что-то верят и чего-то ждут.
Злость на себя придала сил. Через «не могу» я открыла кворк, который два дня назад взяла на сайте,
Через час стало легче, через два стоны на тему собственной неполноценности поистрепались, яд усвоился организмом, перестал беспощадно жечь. Воспалённое сознание прекратило генерировать мысли о заднице, в которой я оказалась.
Еще через час прозвучал сигнал телефона.
Звонил Андрей. Как ни была я зла на него, номер не заблокировала. На что-то надеялась.
***
— Привет.
Шторм в душе был уже не девять балов, но тихой ряби ещё не наблюдалось.
— Привет. Я думала у тебя травма не совместимая с жизнью.
Длинная пауза.
— Нет. Просто планировал приехать и поговорить, а меня выдернули на сборы в другой город.
Позвони Андрей три часа назад, он бы утонул в моей желчи и гневе. Сейчас я была почти адекватна.
— В другом городе нет связи?
Тягучее молчание и шумный выдох. Ну, давай, рожай.
— Есть, но не хотел по телефону. Я должен был сам всё рассказать.
Опять тягучее затишье.
— Понятно. Сам.
Андрей, кажется, пытался удушить меня своими паузами.
— Я думал..., как сделать лучше.
— Кстати, получилось отлично, как в поговорке «молчание – золото».
В комнате завозилась Маша, ей надоели игрушки, требовалось внимание: книжки, песенки, тетёшки. Без нежностей я не представляла общение с дочкой, зацеловывала её, гладила, ворковала с ней. Мама бы не одобрила моего сюсюканья, она всегда морщила нос, когда видела подобное поведение. Детей надо бить, пока поперёк лавки лежат, потом поздно будет, говорила мать, что собственно и было основой моего воспитания.
— Дочь зовёт. Пока.
Сбросила вызов. Телефон полетел на стол, будто был виноват в моём дурном настроении. Он ,словно злясь в ответ, разразился пулемётной очередью уведомлений из банка.
Вам перевели 1р. Я тебя люблю. Вам перевели 1 р. Юля, возвращайся, я тебя люблю. Вам перевели 1р. Разбань, я хоть нормал объясню. Вам перевели 1р. Дочери нужен отец. Вам перевели 1р. Мне и так збс от всего этого. Вам перевели 1р. Хочешь, чтобы побегал за тобой. Вам перевели 1р. Это твоя месть? Вам перевели 1р. Ответь, пожалуйста.
То ни одного, то оба активизировались. Я больше не могла читать этот бред, выключила телефон. Лучше бы отдал вещи. Прекрасно знает, что мне не в чем ходить, но никогда не вернёт, скорее, выбросит на помойку. Неожиданно стало жалко до слёз оставленный цветок - фиалку и картину, раскрашенную по номерам. Цветок, наверное, засох, а картину он уничтожил. Она уже тогда вызывала его раздражение.
Слёзы катились по щекам, когда я готовила смесь. Почему со мной так? Я не делала зла, терпела, угождала, входила в положение, прощала, копейки лишней не просила. Любила. И что в ответ? Сейчас от слёз разболится голова, я не закончу работу, не куплю продуктов.