Утка, утка, Уолли
Шрифт:
Я открыл дверь в квартиру и первое, что увидел: черный сверкающий пистолет, свисавший на бечевке с дверной перекладины. Он вертелся у меня перед носом наподобие какого-то безумного мобиля над колыбелью грядущего преступления.
И это мне не приглючилось по укурке.
Там действительно был пистолет.
Я подумал: «О Господи! Пистолет». Мысль, конечно, не самая оригинальная, но именно так я и подумал. Это была самая первая мысль. Вторая мысль: «Меня что, действительно ТАК убило?!» — тоже не отличалась оригинальностью. Третья мысль: «А чего он тут висит?!» — стала сигналом к действию. Я схватил пистолет. Бечевка, привязанная
Наверное, первым делом надо стереть с этой штуки мои отпечатки пальцев. И что потом? Вызвать полицию? Но я был не в том состоянии, чтобы общаться со стражами порядка. — Я решил так: сотру свои отпечатки, может быть, приму душ, дождусь, пока меня не отпустит, и уже потом позвоню в полицию. Но по дороге на кухню мой замечательный план был разрушен неожиданным появлением Гомера Симпсона, который выскочил из спальни и набросился на меня.
Да, именно так все и было. Гомер Симпсон. Выскочил из моей спальни. И опять же это была никакая не галлюцинация, порожденная злоупотреблением запрещенными веществами. Гомер Симпсон в синем вельветовом комбинезоне, с глупой улыбочкой на лице, выбежал из спальни с явным намерением перехватить меня по дороге на кухню.
— Эй, ты чего?! — Я обернулся к нему и безотчетно поднял пистолет.
Вот поэтому я и не курю траву.
И только потом мой затуманенный каннабисом мозг все-таки сообразил, что это был не настоящий Гомер, а человек в маске Гомера, и что он собирался наброситься на меня с кулаками, и что мне придется стрелять не в моего обожаемого Гомера, а в какого-то самозванца, а если так, я могу защищаться… Рассудив таким образом, я ничтоже сумняшеся нажал на спусковой крючок, и — БА-БАХ! Выстрел раздался за долю секунды до того, как лже-Гомер налетел на меня и сбил с ног. Падая, я ударился затылком о край кухонного стола и уронил пистолет. Я видел, как Гомер метнулся к упавшему пистолету, схватил его, сунул в карман комбинезона и выбежал из квартиры. А потом я отключился.
Яростный стук БАМ-БАМ-БАМ привел меня в чувства. Я открыл глаза и увидел — узрел — свою кухню в совершенно новом ракурсе. Вид сбоку и снизу. Такой я не видел ее никогда. Да, грязновато. Но что я мог сделать?! Я застонал и приподнялся, опираясь на локти. Я никак не мог сообразить, почему лежу на полу и почему у меня так болит голова. В дверь опять постучали. БАМ-БАМ-БАМ.
— ОТКРОЙТЕ! ПОЛИЦИЯ!
Дверь распахнулась, и в прихожую ворвались двое полицейских. В форме, с оружием. Все как положено. Увидев меня, они заорали на два голоса:
— НА ПОЛ! ЛЕЖАТЬ! НА ЖИВОТ!
— Что?..
— НА ПОЛ! ЛЕЖАТЬ!
Собственно, я и так был на полу. Так что мне не составило труда выполнить их, скажем так, просьбу. Я послушно перевернулся на живот. Чтобы ребята не напрягались. Они и вправду слегка приутихли, прекратили орать и принялись переговариваться между собой на каком-то своем полицейском сленге, из которого я не понял ни слова. Я украдкой взглянул на них. Один из полицейских стоял в дверях кухни, держа меня на прицеле, а второй осматривал квартиру. Видимо, чтобы убедиться, что им ничто не угрожает.
— Все чисто, — сообщил второй полицейский, вернувшись на кухню. — В спальне все перерыто, а здесь у нас мокро. — Он указал пальцем на пол.
В спальне все перерыто?!
Мне стало нехорошо. Я тут же подумал о коробке с деньгами в шкафу. Блядь.
И что значит «мокро»?
— Где? — спросил полицейский, который приглядывал за мной.
— Вот здесь, — его напарник вновь указал на пол. — И еще у входной двери.
— И сильно мокро? — спросил тот, который держал меня на прицеле.
— Не очень.
— Зови бригаду.
Полицейский, который осматривал квартиру, сказал что-то по рации. Опять на своем полицейском сленге. Но я все-таки понял, что он вызывал подкрепление.
— ЧТО ЗДЕСЬ У ВАС ПРОИСХОДИТ, СЭР? — заорал полицейский, который присматривал за мной. Он действительно заорал в полный голос, как будто я был глухим. При этом он вежливо и аккуратно пнул меня в бок ногой, насколько понятия «вежливо» и «аккуратно» вообще применимы к пинку тяжелым полицейским ботинком.
— Н-не знаю. Я сам только вошел… В смысле, Гомер… На м-меня напали! — заикаясь, пролепетал я. Я хотел рассказать обо всем, что случилось, но не смог выдавить из себя больше ни слова.
— ВЫ ЗДЕСЬ ЖИВЕТЕ? — прокричал полицейский.
— Д-да, сэр, — сказал я, прижимаясь щекой к холодному паркету. Это действительно неприятно, когда в тебя целятся из пистолета. Даже если в тебя целится страж порядка, и ты точно знаешь, что он не будет стрелять.
— ЭТО ВЫ ЗДЕСЬ СТРЕЛЯЛИ, СЭР?
— Д-да, сэр.
— ЗНАЧИТ, У ВАС ЕСТЬ ОРУЖИЕ? И ГДЕ… ВАШЕ… ОРУЖИЕ? — спросил он, как я понимаю, своим наиболее вежливым тоном. Я имею в виду, исходя из всех представлений о вежливом тоне. И тут в кухню ворвался второй полицейский, выходивший в прихожую для сверхсекретных переговоров по рации.
— ГДЕ? ГДЕ ОРУЖИЕ? ГОВОРИ, ГДЕ ОРУЖИЕ! — заорали они хором. Мне хотелось сказать им: «Ребята, и незачем так орать. Я и в первый раз все прекрасно слышал». Но, разумеется, я не стал этого говорить. Я подумал, что эти двое, наверное, новички. Они были какими-то чересчур нервными и напряженными, слишком усердными в плане служебного рвения и… я не знаю… совершенно дурацкими.
Я растерянно огляделся и понял, что у меня в руке уже нет пистолета. Потом я вспомнил, что уронил его, когда падал. Но на полу его тоже не было. А, нуда! Точно! Гомер же забрал пистолет!
— Его з-забрали, — выдавил я.
— КТО ЗАБРАЛ? ТОТ, КТО НА ВАС НАПАДАЛ?
— Д-да, сэр.
Полицейский, который осматривал квартиру, а потом говорил по рации, метнулся к кухонному столу, резко выдвинул верхний ящик и принялся остервенело в нем рыться, причем половина того, что лежало в ящике, была извлечена и расшвыряна по полу. Та же участь постигла и все остальные ящики. Все это было весьма драматично.