Утконос
Шрифт:
Ведут по возможности разумный образ жизни. В жару никто не пасется. В холод и бескормицу стараются больше лежать, чтобы зря энергию не расходовать. Когда не жарко и не холодно, пасутся почти круглые сутки с перерывами через 2-3 часа. Но для большинства все-таки сумерки привычнее и желаннее.
Кабарга на день прячется где-нибудь возле осыпей, угрожающих неприятностями всем, кто ее тут захочет искать. Косуля спит обычно днем и, утомившись, спит очень крепко. Благородные олени тоже порой крепко спят, и иногда… стоя. Лось в жару выбирает для лежки сырое место и, когда оно под ним нагреется, переходит на другое.
При такой
Все это происходит на определенной, обитаемой территории, которую олени без нужды не покидают. Конечно, размеры ее разные, да и разное число оленей на ней проживает. В тундре площади большие, и держатся там олени стадами. Склонный к оседлости лось устраивается где-нибудь в путанице стариц, в молодом сосняке на верховом болоте. Кабарге положен участок в 200-300 гектаров. Его можно узнать по своеобразным «уборным»: аккуратистка, ходит за нуждой в одно и то же место (как гуанако, бегемот и носорог!).
Границы владений обычно «маркируются» запахами особых желез. Делают задиры на деревьях, поливают на границе мочу, что означает недвусмысленное заявление всем и вся, чтобы тут никакого гостеприимства не ждали. Злые косули особенно щепетильны: требуют от нарушителей сатисфакции. Лось – добряк и терпит посетителей спокойно, лишь лосиха в первое время после отела не выносит соседей.
Но есть у оленьего семейства и места, так сказать, общественного пользования. Не говоря уже о тропах, по которым ходят все, у кого в этом необходимость, и водопоях, где встречи самые разнообразные и неожиданные. Есть места особого назначения – солончаки.
Превращение всеядных археомериксов в оленей-диетиков удалось не без некоторого ущерба: в растениях не хватает натриевых солей. Именно по этой причине все травоядные неудержимо стремятся на солончаки. Если таковой есть поблизости, на него наведываются по нескольку раз в день, но если путь дальний, до 10-15 километров, олени остаются на солончаках подолгу.
Пуду – самые крохотные из оленей, меньше их только некоторые оленьки. Пуду два вида: один обитает в Боливии и Чили, второй – в Эквадоре. Рост эквадорского пуду не больше 35 сантиметров.
Забавную картину субординации внутри оленьего семейства можно наблюдать на солончаках. Представьте: на несколько десятков гектаров прекрасной местности солончак (или солонец) один. И на нем два матерых лося. Пришли благородные олени. Увидев лосей, в нерешительности остановятся. Будут томиться в сторонке, ожидая, когда лоси уйдут. Те, конечно, не торопятся «населиться» и даже не снисходят до внимания к пришедшим. Но вот лоси ушли, олени заняли место, и тут приближается небольшое стадо косуль. Вся сцена повторится вновь, теперь уже с новыми участниками.
Соляной голод – жестокий голод. Он гонит оленей из надежно укрытых мест на берега морей пить невкусную морскую воду, заставляет выискивать гари с остатками золы, наледи с едва приметной примесью солей, минеральные источники.
Лось втягивает в себя жидкую солоноватую грязь болот, иногда
Жизнь животных взаимосвязана. Куропатка бесстрашно суетится возле ног копающего в глубоком снегу северного оленя, и это помогает добраться до земли, где и ей есть что поклевать. Благородный олень ходит кормиться тонкими ветками к плотинам бобров, и те это терпят. Лось позволяет вороне выбирать со своей спины линялую шерсть для гнезда. Это избавляет его от излишнего чесания о деревья.
Оленя ноги кормят. Они не умеют хватать, рвать, но способны преодолевать расстояния. Кто в горах, у того два боковых пальца (паноготки) растут высоко и земли не касаются: так удобнее ходить, по горным склонам. Кому приходится иметь дело со снегом и болотами, у того копыта широко раздвигаются, а паноготки приближены к основным копытам – служат дополнительной опорой. У северных оленей, для которых снег и расстояния уготованы самые изрядные, под копытом еще и подушечка из жестких волос.
Бухарский олень может прокормиться в любое время года на территории небольшой, уходить недалеко его заставляют лишь паводки. Мунтжаки тоже не стремятся в дальние путешествия. Кочевки кабарги ограничены обычно пятью километрами.
При первых снегопадах стада северных оленей начинают поход под защиту гор и лесов. Из тундры – в тайгу, с севера – на юг. Идут проторенными за века путями. Поднимаются в высокогорья, где меньше снега. (Кавказские олени, наоборот, спускаются с гор, где похолодней, в долины.)
Идут в погоне за летом. Скорость такая же, как и у надвигающейся зимы. Месяц-два длится переход, если зима не торопится, а бывает, что за сутки проходят больше сотни верст. В Арктике и Субарктике осенний поход их 500-750 километров, но чем южнее, тем миграции короче. В пути стараются держаться против ветра (чтобы вовремя почуять запахи опасности). Если вдруг оттепель, то день уходит на отдых и кормежку, а идти приходится ночью, когда снег замерзнет коркой.
Весной направляются обратно, лишь только почуют начало тепла. Самки неудержимо стремятся к местам отела, самцы следуют неторопливо сзади. Но не только зима бывает причиной миграции. В 1951 году в засуху из Беловежской Пущи ушли в Польшу косули.
Олени приносят вред! Они обламывают вершины молодых деревьев, ветви, сдирают со стволов кору. Они не прочь отведать продукцию сельского хозяйства.
Лоси уродуют посадки сосен.
Косули грызут осину, и от этого в ней возникает сердцевидная гниль.
Если зверей слишком много, потрава не возмещается ростом деревьев.
Но тысяча гектаров может безо всякого ущерба для своей флоры прокормить 10 благородных оленей. На одном гектаре тундры не во вред никому может прожить один северный олень. Поэтому человеку нет никакого смысла оставаться на Земле одиноким. Поэтому меры приняты. Почти все виды охоты, описанные выше, запрещены. Охотничьи хозяйства служат не для истребления, а для сохранения зверей. В парках, лесопарках и других местах культурного ландшафта оленям созданы условия для размножения и жизни.