Утоли мою месть, пуля
Шрифт:
Действительно, к воротам клиники они подкатили через несколько минут, блондинка нажала на сигнал и держала его так, пока с той стороны не показался охранник. Присмотрелся из-под козырька мокрой накидки, и створки разъехались по сторонам, «Мазератти» проскользнул между ними, покатил по территории. Илья осматривался сквозь дымку перед глазами – красиво, чисто, пусто. Подстриженные кусты, клумбы, дорожки, выложенные камнем, беседки, даже прудик с мостиком над ним. Что за райское местечко, на санаторий похоже… Машина остановилась перед главным входом, девица выскочила на асфальт, загремела каблуками, Илья открыл дверцу со своей стороны и едва не выпал из машины. Но выбрался кое-как с помощью блондинки, дошел до разъехавшихся перед поздними посетителями дверей.
– Игоря Александровича пригласите! – заорала над ухом блондинка,
– Что это? – выдавил из себя Илья. – Что за больница? Врач где?
– Сейчас! – Блондинка плюхнулась в соседнее кресло, но снова вскочила. – Врач сейчас приедет, ему уже позвонили. Это хороший врач, очень хороший, он мне грудь и губы делал. Дорого, больно, но очень хорошо.
– Чего? – поднял на нее голову Илья. – Какая грудь, какие губы? Ты с башкой дружишь? Мне хирург нужен, дура…
– Игорь Александрович и есть хирург, – загремела шпильками блондинка. – И это не простая больница, а частная клиника пластической хирургии. Хирургии! Вы же сами просили.
«Вашу маму…» Сопротивление бесполезно, сил осталось только на то, чтобы не оторвать от живота рюкзак и не потерять остатки сознания. Девицу носило по холлу, она непрестанно орала в мобильник, с ужасом смотрела на скорчившегося в кресле Илью и с бешенством – на персонал. Но две девушки-медсестры помочь ей ничем не могли, Илья отогнал их после первой же попытки оказать «больному» первую помощь. Зато Игорь Александрович, высокий, чуть сутулый мужик с залысинами над высоким лбом и глазами немного навыкате прибыл быстро. Подошел к Илье, решительно поднял ему голову за подбородок, пристально всмотрелся в покрытое засохшей кровью лицо.
– Травма свежая?
– Да, то есть нет, – подоспела блондинка. – Часа полтора.
– Голова болит? Кружится, тошнит? – допрашивал он Илью.
– Да, – пробормотал тот, – все и сразу.
«И еще пуля в животе», – об этом он решил пока умолчать.
– В процедурную, – скомандовал хирург и шепотом сказал застывшей в благоговении блондинке: – Эльвира Михайловна, только ради вас. Вы же понимаете, что это не мой профиль…
– Да, да, – отмерла та, – но тут такой случай. Муж вам заплатит.
Игорь Александрович дернул ртом, скинул плащ и бесцеремонно поволок Илью из кресла. Как дошли до процедурной – он помнил плохо, пришел в себя на столе, рюкзак и куртка на полу, футболка задрана под горло, оторопевший врач смотрит на дырку в животе.
– Огнестрельное ранение, – наконец выдал он, – слепое. Пуля еще внутри. А голова?
– И голова тоже болит, – проговорил Илья. – Вы не думайте, это не разборки, это несчастный случай. Ее муж меня подстрелил. Карабин новый показывал и выстрелил случайно.
Блондинка маячила далеко в дверях, не решаясь подойти ближе, и мотала головой, как лошадь, отбивающаяся от оводов. Да, да, так все и было, она не вылетела, наплевав на знак, на перекресток и не снесла ведро с гвоздями в кювет. Это все ее муж виноват, он скоро приедет и все уладит.
– Хорошо, – протянул Игорь Александрович. – Как скажете. Но с вашим супругом мне придется поговорить. Наркоз как переносите?
«Не знаю…» Илья хотел произнести это вслух, но снова подступила тошнота, он закашлялся, напряг пресс, и свет стал слишком ярким, лампа над лицом полыхнула в пять тысяч свечей и погасла, словно в нее бросили камень.
Потом стало холодно, от озноба только зубы не лязгали, зато лампу снова включили. И светила она серо-синим мутным светом, причем одновременно со всех сторон. А еще через пару минут стало понятно, что не лампа это, а сумерки вползли в окно и растеклись по палате, только неясно – утренние сумерки или вечерние. Зато окно хорошо видно, оно близко, можно до жалюзи дотронуться, если руку влево протянуть. Только делать это неохота, совсем неохота, лучше просто так лежать и смотреть на нечеткие контуры сине-белых полос на сизом фоне. И все бы ничего, если бы не холод, он пробирал до костей, Илье в полусне казалось, что от его дыхания поднимается пар. Он шевельнулся, зашарил руками вокруг себя, пытаясь найти одеяло или что подобное, чем можно накрыться, приподнялся над подушкой и почти пришел
Дальше от созерцания палаты пришлось отвлечься, дверь в коридор распахнулась, и в палату вошли двое, остановились рядом с кроватью. Илья снова попытался сесть, но немедленно поплатился за резкое движение и тупой головной болью, и резанувшей по животу справа и вверх. Кто-то взял его за плечи и решительно уложил назад.
– Пока вам лучше не двигаться. Во-первых, еще не прошел наркоз, а во-вторых, швы могут разойтись. Плюс сотрясение мозга и перелом двух ребер требуют покоя. Я к вам попозже зайду… – Голос хирурга стал тише, перешел на шепот, Илья не смог разобрать ни одного слова. Зато отлично слышал и шорох подошв по полу, и негромкий острый стук, едва не вызвавший новый приступ тошноты. Повернул голову – точно, она здесь, его ночной кошмар в чистом виде. Длинная, тощая, на голове не волосы – кусок савана, и сама вся в белом – стоит, на шпильках качается, словно ее ветром мотает, губищами шлепает. И рядом еще кто-то, тоже в белом, только и ростом пониже, и потолще. И волос на голове поменьше, а седые кудрявые остатки тщательно разложены вокруг черепа, глаза узкие, пухлые губы поджаты. Смотрит, как кот на попавшую в мышеловку мышь, и говорит хоть и тихо, но хорошо знакомым голосом, что неудивительно – даже Илья при своем отвращении к зомбоящику, если по необходимости все же включал его, частенько нарывался на эту говорящую (преимущественно о политике и экономике) голову.
– Как вы себя чувствуете? Три часа назад вам сделали операцию, врач сказал, что все прошло благополучно и что на восстановление вам понадобится месяц. Я все оплачу, в том числе и ваше молчание, если вы обещаете мне придерживаться удачно придуманной вчера версии с огнестрелом. Огласка мне не нужна, Эльвире тоже, она и так переживает, всю ночь из-за вас не спала…
«Из-за меня, значит… Ты машину своей бабе купил, права купил, а ездить не купил…» Спорить и вообще ворочать языком не было сил, Илья осторожно кивал и мечтал только об одном – чтобы посетители поскорее убрались отсюда и оставили его в покое. Снова навалилась сонливость, голова стала тяжелой, заныла рана, и захотелось пить. «Идите уже отсюда!» Пришлось негромко застонать, и блондику-губошлепа сдуло за дверь, ее муж оказался нервами покрепче и свалил только после того, как Илья заплетающимся языком пообещал ему всю оставшуюся жизнь рассказывать каждому первому встречному, что его подстрелил «известный телеведущий». На том и расстались, «говорящая голова» подтвердила свою готовность оплатить все издержки по лечению пострадавшего и засим свинтила, но покой длился недолго. Через пару минут тишины в палату вернулся врач, зажег свет, Илья зажмурился и отвернулся. Врач уселся на стуле рядом с кроватью и скинул с пациента одеяло. Илья заставил себя приподняться, посмотрел на аккуратную белую повязку внизу живота, поежился от холода – здесь не жарко, а он лежит, как и положено больному, в одних трусах.
– Одежду вам найдем, – обнадежил его врач. – Господин, с женой которого вы вчера… столкнулись, перевел на счет клиники достаточно средств. Гардероб от Армани не обещаю, но выйдете вы отсюда в приличном виде.
– Вы очень любезны. – Илья не сводил с повязки глаз, потом тронул бинт над бровью и поморщился от боли. Вчера он даже не почувствовал ее, когда головой лобовое стекло прошибал, зато сегодня голова все сильнее напоминала о себе. Как и левое бедро, по которому расползался огромный черно-фиолетовый кровоподтек.