Утомленные бытом
Шрифт:
В этот теплый весенний день пышно цвела черемуха и по голубому небу лениво плыли белые барашковые облака. День клонился к вечеру. Выдался он удачным, денежным. Можно, было, и расслабиться, но стражи порядка держали ухо востро и глаз начеку. Имелись еще нерастраченные силы и удаль молодецкая…
Вдруг откуда не возьмись на лихой скорости к перекрестку стал приближаться автомобиль неопределенной
– Опаньки! – обрадовался Леха, выскочил из кустов на дорогу и на уровне плеча поднял полосатый жезл.
Паша, отряхивая штанину, направился к Лехе. Он еще не прожeвал кусок сала, которым заедал портвейн, а выплюнуть пищу ему было жалко.
Автомобиль резко затормозил в нескольких метрах от участковых милиционеров. Был он какой – то странный этот автомобиль. Не то «Волга», не то «Жигули». Не то белого цвета, не то зеленого. Все стекла, включая и лобовое, были густо затонированы.
Леха ленивой походкой подошел к водительской дверце и жезлом постучал по крыше загадочной машины.
– Младший сержант Крысин, – гнусавым голосом представился Леха. – Па – пра – шу документы.
В ответ – тишина.
– Не понял! – обиделся Крысин. – Ты че мужик, оборзел?!
Леха резким рывком распахнул дверь. На водительском кресле никого не было. Крысин мельком оглядел салон – пусто.
– Что за черт! – удивился Крысин. – Паша, иди сюда!
Доилов ленивой походкой подчалил к автомобилю.
– Что за черт, там никого нет! – растерялся Леха.
Паша, перестав жевать, медленным взором изучил салон. Он проверил все сиденья и места под ними.
– Что за черт! Где же он? – разозлился Паша.
– А ну вылазь, гад! – нервным криком приказал Крысин кому – то невидимому и неосязаемому. – Вылазь, хуже будет!
В ответ – подозрительная тишина. Доилов недоуменно посмотрел на Крысина и вынул из кобуры пистолет. Крысин испуганно посмотрел на Доилова и тоже достал оружие.
– Ну – ка, багажник проверь! – приказал Паша. Он вспомнил и ощутил, что является на данный момент старшим по званию.
Крысин с испугом открыл багажник. Он оказался абсолютно пустым. И только в самом углу его лежала какая – то мелкая вещица. Вроде брелка для ключей.
– Ну что там? – нетерпеливо спросил Доилов.
– Пусто.
– Что за чертовщина! –
– Не понял! – Удивился Доилов.
Вдруг чертенок резко открыл свои глаза. Они вспыхнули словно раскаленные угольки. Взгляд был жесткий, ненавидящий. Паша с Лехой только и успели рты раскрыть.
– Не грабьте на дорогах! – густым басом рявкнул чертенок…
– А! А! А! – заорал Крысин, отбрасывая брелок в сторону…
– Ты чего? Ты чего, Леша? – Света, жена лихорадочно трясла Крысина за плечо. – Тебе плохо?
Леха разлепил глаза, увидел озабоченное лицо супруги и обрадовался.
– Сон. Сон дурацкий приснился, – с глупой улыбкой произнес Крысин.
– Слава богу! – Света заботливо прижала голову супруга к своему животу. А я уже испугалась, думала – инфаркт!
На работу Крысин опоздал. Впервые за три года непорочной службы. Он устало шел по коридору своего отдела. В невероятной задумчивости, не обращая внимания на сослуживцев.
– Леха! – окрикнул его знакомый голос.
Крысин медленно обернулся. Рядом стоял Доилов. Тоже невероятно задумчивый, с озабоченным выражением лица:
– Ты чего не здороваешься?
– Сон мне дурацкий приснился, – тяжело вздохнул Леха.
– Да? – испугался Доилов. – Сон? И мне сон приснился. Дурней некуда. Хочешь, расскажу?
И они пошли в курилку делиться снами.
…В то теплое весеннее утро пышно цвела черемуха и по голубому небу лениво плыли белые барашковые облака. Цвела черемуха… И источала она такой сильнейший аромат, от которого дурманились даже не очень впечатлительные головы.
Повышенной каратности и изумительной чистоты
Сысой Никодимович Фуражкин, пенсионер со стажем по привычке ковырялся в огороде. Выйдя на заслуженный отдых, он не утратил интереса к жизни, не мог сидеть дома, сложа руки, постоянно искал и находил чем ему заняться. В отличие от своей супружницы Дарьи Матвеевны, которая с утра до ночи хворала все четыре сезона года.
Конец ознакомительного фрагмента.