Утонуть в тебе
Шрифт:
— Я не знаю, как проживу два месяца без тебя. — Легкая улыбка остается приклеенной к лицу Люка, когда он обнимает меня за бедра. Мне нравится, как легко он сейчас улыбается. — Думаю, нам придется вернуться к переписке каждый день, как мы делали последние пять лет.
— Хороший план. Вопрос: Когда будешь писать, мне называть тебя Люк или Десятый? Десятый — более горячее имя, если честно.
— Называй меня любым именем, каким захочешь. При условии, что ты называешь меня своим.
Когда Люк наклоняется,
— Мой.
Его улыбка исчезает, а серые глаза становятся напряженными и наполняются такой любовью и обожанием, что у меня подкашиваются колени.
— А ты моя.
Он срывает с себя футболку и поднимает меня на руки, усаживая на край кровати, и нам обоим становится наплевать на то, сколько времени осталось, потому что у нас есть вся оставшаяся жизнь впряди. Он раздвигает мои ноги, отодвигая трусики в сторону, прежде чем со стоном погрузиться в меня.
— Моя.
Каждым толчком он повторяет это слово с чувственным рычанием, стоном и мольбой.
Моя.
Моя.
Моя.
Пока я не кончаю, а сердце не воспарит к небесам.
— Ты такая чертовски красивая, когда кончаешь, милая.
Когда мы, переводя дыхание, лежим в объятиях друг друга, он заправляет мои волосы за ухо. А я провожу пальцем по его обнаженной груди, снова и снова выводя слово "мой". — Я столько раз представляла себе встречу с Десятым. Но никогда не могла себе представить, что все будет именно так.
Люк напрягается подо мной.
— Мне жаль.
— Не стоит. Я рада, что все так сложилось. Я рада, что наконец-то встретила тебя.
Его рука сжимается вокруг меня крепче.
— Я тоже рад, что наконец встретил тебя. Ты — лучшее, что когда-либо случалось со мной.
— Хотя я о многом хотела спросить Десятого, когда мы наконец встретимся. — Я приподнимаюсь на локте. — Ты действительно смотрел ”Парк Юрского периода" одиннадцать раз?
Он ухмыляется.
— В двенадцатый раз я собираюсь заставить тебя посмотреть его вместе со мной. У твоего любимого мороженого действительно такой отвратительный малиновый вкус?
Я игриво шлепаю его по плечу.
— Ты имеешь в виду восхитительный.
Мы замолкаем, блаженно улыбаясь друг другу. Мое сердце так переполнено.
— Я действительно рада, что под маской оказался ты. Я надеялась на это с того момента, как встретила тебя в том отеле.
— Тогда я тоже все понял.
— Что понял?
Его большой палец гладит меня по щеке.
— Что ты моя.
Не могу поверить, что мне так повезло. Что мужчиной
Эпилог
Люк
Мы возвращаемся на лед в кампусе перед официальным началом осеннего семестра. Но сегодня я не могу сосредоточиться на тренировке.
Сиенна будет здесь через несколько часов. Она останется со мной и мамой до начала семестра. При условии, что мы не будем “прелюбодействовать” в ее доме.
Так что я позабочусь о том, чтобы ее не было дома, когда мы будем это делать. Я сделаю все что угодно, чтобы дать Сиенне шанс выкрикивать мое имя.
Мы снова переписываемся каждый день, как в старые добрые времена. Только теперь она присылает мне непристойные сообщения и фотографии, и я делаю то же самое. В маске. Ей снова нравится жить с обоими родителями, поэтому я не настаивал на ее возвращении раньше. Ей нужно провести это время с ними, особенно с Майком. Им предстоит наверстать упущенное за годы. А я проведу с ней остаток своей жизни.
Не знаю, как прожил столько лет, не встречаясь с ней лично, не держа ее в своих объятиях. Но теперь я не собираюсь терять ни секунды времени, проведенного с ней.
Я блокирую шайбу, когда Финн отправляет ее в мою сторону. Затем снова, когда Дэмиен получает пас. Ублюдки сегодня безжалостны. Я многим им обязан за то, что они защитили Сиенну той ночью. За то, что прикрывали мою спину. Даже если они сведут меня с ума, я бы не выбрал никого другого в качестве своих товарищей по команде. Моих братьев.
— Я думал, твоя девушка должна была вернуться позже? — кричит Дэмиен.
— Она и не вернулась еще.
Он кивает на пустые трибуны.
Пустые, за исключением одного человека. Одной девушки в моей джерси, громко болеющей с плакатом, как будто она на игре чемпионата.
Я тебе когда-нибудь рассказывала, как представляла, что болею за тебя на твоих матчах? Я была бы самым громким человеком на трибунах. Я надеялась, что даже если твой папа не может болеть за тебя, это поможет, — знать, что кто-то там болеет за тебя так громко, что потом у него саднит горло. Наверное, я даже не смогла бы говорить потом, но это стоило бы того, если бы помогло тебе играть. Если бы сделало тебя счастливым.
Тренер оторвет мне голову за то, что я покинул лед во время тренировки, но мне похуй. Моя девушка здесь. Моя.
Она улыбается, когда замечает, что я покидаю свое место перед сеткой и направляюсь к ней.
Прежде чем я успеваю добраться до стенки, Нокс останавливает меня, наконец, появляясь из раздевалки, запыхавшийся и опоздавший на тренировку на десять минут.
— Где ты, блядь, был? — Спрашиваю я. Глупый вопрос. Наверное, ему отсасывала очередная хоккейная зайка.