Утопия
Шрифт:
— …плотный текст. Трудно читать, с удовольствием вязнешь, как в киселе… Нет, как в бетоне!
«Пандем, зачем ты?..»
«Чтобы мир был таким, как должно».
— …Да, вот вы смеетесь, а этот Спорников был в эфире на двадцать девятое февраля. На то самое двадцать девятое! И у него сидела целая студия гостей — в прямом эфире! Как-то он смог удержать панику, хотя у него самого в голове балаболили святые Екатерина и Маргарита…
«Пандем!»
«Да?»
«Ты читаешь мысли?»
«Я
— О господи, — сказал Ким шепотом.
Лера внесла в комнату двухъярусный торт со множеством сдвоенных свечей. Гости зааплодировали.
— Замечательная ночь, — сказала Арина. — Совсем весна.
«О чем я думаю? — спрашивал себя Ким. — О ерунде какой-то. Вот мокрый асфальт, вот бумажка на столбе, вот коробка из-под сигарет в луже… Но не могу же я все время прятать свои мысли! Не могу все время думать, что я думаю…»
— Ветра нет, — сказала Арина. — Если бы не так поздно — я бы прошлась… Кимка, что с тобой?
Ее ладонь приглашала спрятаться. От ветра. От себя. Жаль, что у него такое большое лицо, а у нее такая узкая ладошка…
Пахло терпкими духами. Арина любила терпкие.
(Как во сне, когда видишь себя голым посреди проспекта…)
— Вернусь и вызову такси, — сказал Ким, но в этот момент из-за поворота выглянул большой автобус с «гармошкой» на брюхе.
(Я не хочу свидетелей! Я имею право быть в одиночестве… Внутри себя — наедине с собой!)
— Нам повезло, — сказала Арина автобусу. Потом вгляделась в Кимово лицо: — Ты пьяный, что ли?
(Неужели все это — порождение моего мозга?! Двадцать девятое февраля… Но этого щенка кто-нибудь, кроме меня, видел? Никто…)
Ким подсадил Арину на подножку. Салон был почти пуст, если не считать подвыпившего старичка, дремавшего на переднем сиденье, и подростка, рисующего рожицы на запотевшем стекле.
— Ким, ты вроде бы почти не пил? Что с тобой? — Арина села, в этот момент подросток у окна обернулся.
Автобус резко тронулся, Ким с трудом удержал равновесие.
— Ким Андреевич, добрый вечер! — поздоровался Пандем.
— Добрый, — глухо сказал Ким.
— Мы играли в футбол, — пояснил Пандем в ответ на вопросительный взгляд Арины. — С Кимом Андреевичем. В понедельник. За гаражами.
— А-а-а, — Арина улыбнулась, как будто воспоминания о том дне были ей чрезвычайно приятны. — Ты еще пришел весь грязный…
— Да, — сказал Ким.
«Арина меня тоже видит».
— Да, — повторил Ким.
— Так мы соседи? — спросила Арина.
— Почти, — мальчик улыбался. — Только мне на одну остановку раньше выходить, чем вам.
— Это не опасно — так поздно домой возвращаться?
— Ни капельки
«Ким, я ведь не человек, я часть мира, а ты ведь не стесняешься деревьев, неба… Не испытываешь неловкости перед морем… Тебя бы не смутило, если бы дождь слышал твои мысли…»
Автобус причалил к очередной остановке.
— До свидания, — сказал Пандем.
— Симпатичный пацан, — сказала Арина, когда дверь за ним закрылась. — Обаятельный.
ГЛАВА 5
В семь утра — Ким и без того почти на спал — позвонил Аринин брат, Костя.
— Ким? Прости, если разбудил…
— Ничего, — сказал Ким, выходя с телефоном на кухню.
— Иванке хуже, — сказал Костя и громко вздохнул в трубку.
Иванкой звали Костину годовалую дочку.
— Ким… Тут такое дело… Мы ночью «неотложку» вызывали… Ты не знаешь, не мог бы посоветовать, ну, какого-нибудь педиатра хорошего, ну, ты понимаешь…
— А что с ней? — спросил Ким.
— Температура, — Костя вздохнул еще громче. — Не спит… Каждые три часа приходилось сбивать. И сейчас поднимается…
— Я сейчас приеду, — сказал Ким и положил трубку. Быстро написал записку Арине — и уже в дверях замешкался:
— Пандем?..
«Твоей племяннице ничего не угрожает. Это простуда».
…Костя стоял посреди комнаты, держа в одной руке миску с водой и мокрой тряпочкой, в другой — градусник; большая неустроенная квартира (перекати-пыль под диванами, растрескавшийся потолок, обои, разрисованные недрогнувшей младенческой рукой) пропахла уксусом.
— Спит, — сказал Костя шепотом. — Вот только что уснула.
На кровати сидела Даша — бледная, в халате, со спящим ребенком на руках. Лицо ее выражало немыслимую, безо всякой надежды скорбь.
— Привет, — шепотом сказал Ким.
— Мы ее вытерли уксусом, и она уснула, — повторил Костя.
У Иванки были длинные светлые ресницы. И она вовсе не выглядела такой уж больной — просто спящий ребенок. Зато Даша своим затравленным видом раздражала Кима все больше.
— Ну-ка, посмотри на меня, — сухо велел он. — Ты думаешь, от твоих слез ребенку будет лучше?
У Даши затряслись губы.
— Возьми себя в руки! — вполголоса приказал Ким. — Посмотри, на кого ты похожа… Да, дети болеют! И ты должна помочь ребенку, а не мешать ему!
— Не могу, — прошептала Даша. — Я не могу ее… Это я ее простудила позавчера. Надо было надеть сиреневый комбинезон, а я надела красный…
Она закусила губу, сдерживая рыдания.
— Перестань! — рявкнул Костя.
«Пандем?..»
«Она здорова. Температура упала полчаса назад».
Ким протянул руку — и осторожно коснулся Иванкиного лба.