Утопия
Шрифт:
Верна, привыкшего лишь получать приказы, его вопрос приятно удивил.
— В общем-то, нет, — ответил он. — Ничего такого.
— Рад слышать. Впрочем, если сочтете, что мы что-то могли бы улучшить, — сообщите.
— Обязательно, — сказал Верн, стараясь придать голосу начальственный тон. — Если вы готовы, я открываю камеру.
Он шагнул назад в диспетчерскую, поспешно отгородившись дверью от шума и выхлопных газов. Щелкнул замок, и красный огонек на панели вновь сменился зеленым. Он повернулся к Притчарду, наблюдавшему за их разговором через окно, и они кивнули друг другу — общение с командой броневика
— Открываю камеру, — повторил Притчард, набирая несколько команд.
Подойдя к другой клавиатуре в дальнем конце приборной панели, Верн ввел отдельный код доступа.
Послышалось гудение механизмов, и за стеной диспетчерской начала бесшумно поворачиваться дверь хранилища. Притчард и Верн подошли к другому окну, меньшего размера. Верну казалось, что эта часть его работы никогда ему не наскучит.
С того момента, когда деньги оказывались в распоряжении финансовой системы Утопии, независимо от того, откуда они были получены — из казино в Газовом Свете, от продавца хот-догов в Дощатых Тротуарах или торговца вуалями в Камелоте, — к ним больше не прикасалась рука человека. Все делали машины: пересылали деньги в пункты сбора, сканировали, сортировали, пересчитывали, упаковывали и в конечном счете доставляли в хранилище. Людей же держали в стороне от возможного искушения. Тяжелая дверь сдвинулась в сторону, перекрыв ведущий в глубь Утопии коридор и открыв камеру за ней, и остановилась, глухо ударившись о стену.
Верн посмотрел в окошко. Обычно хранилище отгораживала от человеческих глаз огромная полукруглая дверь. Но как только они оба ввели соответствующие команды, дверь повернулась на девяносто градусов, превратив коридор в закрытый туннель. Дневной свет теперь находился по одну ее сторону, а гигантские суммы наличных — по другую. Посередине стоял бронеавтомобиль.
Кроу шагнул в камеру, держа в левой руке два пустых брезентовых мешка. Секунд через двадцать он появился снова, неся перекинутые через плечо тяжелые сумки. Машины упаковывали деньги в завернутые в коричневую бумагу пачки, ровно по восемьдесят купюр в каждой — как в свое время объясняли Верну, идеальный размер для обработки и транспортировки с помощью автоматизированной системы.
Кроу отправился за очередным грузом. Он двигался быстро, демонстрируя немалый опыт в подобной работе.
«Довольно-таки загорелый для инспектора, — рассеянно подумал Верн. — Наверняка много играет в гольф. А может, вообще из ковбоев, судя по его акценту». Хотя Верн не мог видеть водителя сквозь бронированное стекло, он знал, что тот внимательно наблюдает за Кроу, постоянно поддерживая с ним визуальный контакт и радиосвязь.
Инкассатор вернулся с новой порцией денег, скрылся внутри машины, а затем появился снова, все так же держа дробовик под мышкой правой руки. Верн без особого интереса взглянул на оружие — новое, аккуратное, чистое. Персоналу Утопии никогда не приходилось иметь дело с деньгами или оружием. Для этого нанимали профессионалов извне, а сами герметически запирались на время всего процесса. Страховые компании наверняка были очень довольны.
Кроу показался в очередной раз. Даже с его скоростью на то, чтобы перенести сто миллионов долларов, требовалось несколько минут. Зевнув, Верн отвернулся от окна, тяжело опустился в кресло перед приборной панелью и снова с удовольствием потянулся.
Эрл
Кроу снова забросил пустые сумки за плечо и повернулся к сообщнику, который укладывал коричневые пачки в боковые отделения машины.
— Ну как, понравилось снова водить броневик? — спросил он.
Водитель кивнул, не прекращая своего занятия.
— Еще бы, черт возьми. И впервые можно оставить себе то, что везешь.
Негромко усмехнувшись, Кроу спрыгнул с подножки и вновь направился к хранилищу.
16 часов 16 минут
Со времени последнего визита Уорна в центр для почетных гостей количество охранников там существенно поубавилось. Он заметил лишь двоих — один наблюдал за входом, второй стоял внутри, в тени алебастровой колонны, заложив руки за спину. Откуда-то из глубины доносились задумчивые, меланхоличные звуки струнного квартета.
Сотрудник у входа взглянул на служебный значок на лацкане Уорна, кивнул и пропустил его.
— Что мы, собственно, собрались делать? — спросил Пеккем, шагая следом за Уорном по мраморному полу.
— Не знаю, — ответил ученый. — Спроси через пять минут.
Но на самом деле он знал. По крайней мере, надеялся на это.
Сквозь музыку, негромкий шорох фонтана и разговоры нескольких обеспокоенных гостей, сидящих на кожаных диванах, до него снова донеслись слова Пула: «Помните тот мощный передатчик, который мы нашли в мешке? Цель должна находиться в пределах прямой видимости. Сигнал не может проходить сквозь стены. Как только они окажутся вне здания, они намерены воспользоваться передатчиком, чтобы взорвать купол. Обрушить его прямо на головы посетителям, а затем благополучно скрыться».
Возможно, Пул успел бы вовремя добраться до зарядов и обезвредить достаточное их количество, чтобы не дать рухнуть куполу. Но на это они рассчитывать не могли. Значит, остается лишь одно — не дать бронеавтомобилю покинуть Подземелье.
В голове у Уорна снова прозвучал голос Пула: «У них есть оружие, помните? Множество прекрасного оружия крупного калибра. А охрана Утопии не вооружена».
Он был прав. В парке не нашлось бы ничего, что можно было бы использовать против броневика. Но возможно — лишь возможно, — она располагала кое-чем другим.
Уорн прошел через двустворчатые двери по устланному ковром коридору, пытаясь мысленно воспроизвести расположение помещений. Он плохо его помнил — и тогда, и сейчас он спешил. «Кажется, здесь». Не заботясь о том, чтобы постучать, он взялся за ручку, повернул ее и толкнул дверь.
Услышав звук открывающейся двери, невысокий худощавый человек по фамилии Смайт повернулся к ним. Толстые очки сидели на самом кончике его носа, редкие волосы, столь аккуратно уложенные и напомаженные утром в монорельсе, свисали на лоб. Он нервно расхаживал по комнате — судя по всему, уже давно.