Утопленница
Шрифт:
– А я вот замуж только через пять лет пойду, мне так нынче на святках нагадали, – вздохнула Маруся, – неужели я такая некрасивая, что никто меня раньше замуж не позовет?
– Ну что ты, Марусенька? Ты довольно мила! – стали утешать ее девушки.
Василина повернулась к подруге и произнесла уверенно:
– Ты, Маруська, настоящая красавица! А гадания – это ерунда. Я тоже однажды гадала на суженого, а мне в зеркале такое привиделось, что я чуть со страху не померла!
– Что же? – в один голос воскликнули девушки.
Василина округлила глаза и прошептала зловеще, чтобы пуще
– Чудище! Огромное, пучеглазое, все в чешуе, а во рту зубов – не счесть!
Девушки ахнули, лица их вытянулись от изумления.
– Может, это леший был? – испуганно прошептала Маруся.
– Ага, как же! Я что же, по-твоему, лешачиха? – засмеялась Василина.
Девушки переглянулись между собой, но ничего не ответили.
– Мой вам совет, девки, – нечего гадать! Зря только время теряете, – строго сказала Василина и отвернулась.
Увидев, что на поляну пришёл Прохор, она оживилась, захохотала громче обычного. Заметив, что парень подошёл к Шуре, Василина оставила своих скромных подруг и пошла плясать в центр круга. Она кружилась то одна, то под руку с девушками, смеялась, сверкала глазами налево и направо. Василина видела, как на неё засматриваются парни, но плясать с ними она отказывалась, ее интересовал лишь один Прохор.
Прохор же, как истукан, сидел на бревне рядом с Шурой, лицо его пылало румянцем, взгляд был напряженным. Он видел, как сверкает среди пляшущих девок алое платье Василины, слышал ее звонкий смех, но в ее раскрасневшееся, прекрасное лицо он даже взглянуть не смел, боялся, что тут же сгорит живьём от своей страсти.
Вихрь молодой радости, громкой музыки и лихой пляски закружил Прохору голову. Он уже хотел встать и пройтись, успокоиться немного, но тут Шура вскочила, схватила его за руку и потянула за собой. Сцепившись руками, они закружились вместе со всеми под веселые звуки гармони. Все смешалось перед глазами Прохора, слилось в единую яркую круговерть. А потом Шуру перехватили подруги, и она закружилась с ними.
А перед Прохором внезапно возникла Василина. Взяв его за руку, она, широко улыбнувшись, побежала по кругу, провела его через "ручеек" сцепленных над головами рук, и вдруг побежала с поляны подальше от костров, в березовую рощицу. Незаметно скрывшись от всех за черно-белыми стволами, Василина и Прохор остановились друг напротив друга, тяжело дыша. А потом, не произнеся ни слова, слились в жарких объятиях.
Движения их были порывистыми, страстными, поцелуи – жадными, ненасытными. Прохор прижимал к себе девушку и не мог поверить в то, что все это происходит с ним наяву. Василина лишь раз оттолкнула от себя Прохора – для того, чтобы одним движением скинуть с себя нарядное алое платье. А потом она замерла перед парнем – нагая, хрупкая, нежная, как едва распустившийся цветок. Даже пахло от нее сладко. Прохор протянул к девушке дрожащую от волнения руку, но прикоснуться не посмел.
– Я люблю тебя, Василина, – жарко прошептал он, – ни есть, ни спать не могу, все мысли в голове – о тебе одной.
– И я тебя полюбила, Проша. Всем сердцем, всей душой полюбила! – шепотом откликнулась Василина, – сердце из груди рвется, послушай.
Василина взяла руку Прохора и положила его ладонь на свою грудь. Прохор
– Невеста у меня есть, – прошептал он, не сводя глаз с манящих, пахнущих сладостью, губ Василины.
Василина, не ожидав таких слов, нахмурилась.
– И что же, ты ее любишь? – обиженно воскликнула она.
Резким движением она скинула с себя руки Прохора, схватила с земли платье и прикрылась им.
– Тебя одну люблю, – хриплым от страсти голосом проговорил Прохор, – от Шуры не знаю, как отвязаться. Вцепилась она в меня, точно клещ.
Прохор подошел к Василине, обнял ее, уткнулся лицом в густые волосы. Она улыбнулась, бросила платье на землю и обвила руками шею парня.
– Люби меня, Проша, – прошептала она, – Про Шуру забудь. Отныне я твоя невеста.
После этих слов Прохор уже больше не мог ни о чем думать. Все внутри него бурлило и взрывалось от страсти. Он бережно опустил Василину на землю и утонул в волнах ее рыжих волос и в пучине своей страсти…
***
Рано утром в доме Прохора раздался громкий стук.
– Хозяева! А ну, отпирайте! Ну? Долго ли еще ждать? – кричал под окнами бородатый мужчина.
Отворив двери, Прохор узнал в нежданном госте Ивана, отца Василины. Но вместо приветствия мужчина с размаху ударил Прохора тяжелым кулаком по лицу. От неожиданности Прохор потерял равновесие, повалился на пол. Иван рывком поднял его, схватив за грудки, и снова начал бить. На шум в сени выбежали Федор с Ираидой, родители Прохора. Ираида закричала во весь голос, увидев, что ее единственного сына колошматит мужик, который еще даже обжиться не успел в их деревне.
– Ты что же это, Иван, творишь? Напился что ли с самого утра? Если так, то иди проспись! – закричал Федор, хватая драчуна за грудки.
– Это я-то творю? – заорал в ответ Иван, брызгая слюной, – это твой паскудник творит! А что творит, ты у него спрашивал?
Иван смотрел на Прохора, который прижимал ладонь к ушибленной челюсти и переводил растерянный взгляд с него на отца и обратно. Щеки парня моментально налились ярким румянцем. Он понял, о чем говорит Иван.
– Чего же он натворил? А? – гневно вытаращив глаза, спросил Федор, – Чего такого сделал мой сын, что ты его по морде так безжалостно колошматишь?
– Дочь мою испортил, вот чего! – процедил сквозь зубы Иван и смачно сплюнул на пол, – Вчерась пришла Василина с вечорки – рожа красная, в слезах, волосы растрепаны, платье новое все в грязи. Так мол, и так. Прохор меня снасильничал. Так и сказала мне.
Ираида, как услышала последнюю фразу, сказанную Иваном, так и взвыла, а потом вцепилась в сына и начала хлестать его ладонями по щекам.
– Ах ты поганец, ты зачем девку тронул? – кричала она, – у тебя же у самого невеста есть! Говорила я отцу, надо было весной вас женить, так нет же, решили обождать! А чего было ждать? Того, когда он на девок других бросаться станет, как кобель?