Утопленница

Макдональд Джон Данн

Порой мечты казались ему нереальными, невыполнимыми. Что он сейчас из себя представляет? Сорок два года, темные, редеющие волосы, обвислый живот, карие близорукие глаза за стеклами очков. Серая кожа лица, костюм из магазина готового платья; голос сиплый от двадцати ежедневных дешевых сигар, скверный желудок от многолетнего потребления мороженых продуктов, небрежно содержавшаяся квартира с легкомысленной служанкой, “шевроле” трехгодичной давности — и никаких увлечений. В последнее время его годовой доход составлял семьдесят тысяч, сорок уходили на текущие расходы, и после уплаты налогов оставалось пятнадцать — восемнадцать тысяч, которые он переводил в ценные бумаги. В субботу, примерно раз в месяц, он отправлялся в Тампу, под

именем Роберта Уоррена снимал комнату в одном и том же отеле, набирал определенный номер, и ему присылали белокурую проститутку на одну ночь — чистенькую, достаточно привлекательную и умелую. Услуга, на которую может рассчитывать постоянный клиент, который хорошо платит, не доставляет никаких хлопот, не требует никакой экзотики. Иногда приходила несколько раз одна и та же блондинка, но он даже именем ее не интересовался. Это же не Девушка мечты. Просто обыкновенные, в меру глупые женщины, без конца болтавшие о своей дневной работе, детях в школе, о мужчинах, которые их бросают. Вначале, когда он еще привыкал пользоваться этим телефоном, ему присылали чересчур юную, словно раз и навсегда озябшую девушку или такую, что слишком много пила, а однажды появилась даже любительница-истеричка. После каждого такого случая он предъявлял претензии, так что в последние четыре года ему не приходилось жаловаться. Ранним утром в воскресенье он отсылал девушку прочь, потом до полудня отсыпался и, оплатив счет в отеле, уезжал домой.

Но деньги все преобразят. Синюшность лица сменится бронзовым загаром, станет плоским живот, обострятся рефлексы, деньги помогут найти Девушку мечты, и когда она отыщется, станет любить его самого, а деньги окажутся лишь обрамлением, и тратить их они будут вместе. Он найдет о чем с ней поговорить, сумеет ее развеселить. Все будут видеть их всегда вдвоем и станут ему завидовать.

Он снова вытер полотенцем лицо, протер стекла очков. Раскрыв папку, стал просматривать списки, колонки цифр, но сосредоточиться не мог. Как только отложил папку, зазвонил телефон. Перекинувшись через постель, он схватил трубку, не дожидаясь второго звонка.

— Джес?

— Так точно, Кларенс. В полной готовности и нетерпении.

— Все решено. Двести тридцать одна тысяча триста. Двухмесячная льгота для выплаты. Официальное объявление появится в понедельник. Доволен?

— Кларенс, дружище, конечно. Сэма это основательно вытрясет, но, по-моему, в общем решение справедливое. Его согласие можно считать автоматическим. Я тебе очень обязан.

— Сожалею, что дополнительное рассмотрение затянуло решение, но тут ничего не подпишешь. Компромиссные выплаты всегда вызывают подозрительность, поэтому потребовал дополнительного рассмотрения. Понимаешь, нам не хотелось бы, чтоб Кимбер похвалялся, что легко отделался.

— Не так уж и легко, Кларенс. Ведь у вас в руках была полная картина его финансового положения. Большей суммы он не потянул бы.

— Надеюсь, не стоит напоминать, что до официального объявления ты ни о чем не знаешь?

— Немедленно, дружище, стану трубить на весь мир, чтобы ваша контора никогда мне не доверяла.

— Я должен был тебя предупредить.

— Понимаю, парень.

Сразу после этого разговора Джес Гейбл набрал по междугородному коду номер Чарли Дилера в Центральном банке на Лимонной улице, номер прямой связи, минуя коммутатор банка. Джес встревожился, когда трубку подняла секретарша Дилера. Изменив голос, он скороговоркой отрекомендовался как Уоррен из Джэксонвилла, зная, что по названию города тот все поймет. Девушка сказала, что мистер Дилер на минутку вышел, а через несколько секунд послышался голос Чарли:

— Алло? Я... ждал твоего звонка.

— Отстегнули два месяца для уплаты, так что давай навались.

— Что ж... наверное, можем начать.

— Чарли, я тебе со всей ответственностью говорю: сейчас нет времени на раздумья. У тебя есть бланк с моей подписью, есть чеки,

деньги на расходы, так что будь добр, приложи все усилия и протолкни в вашем отделе по кредитам. Мне нужно, чтобы уже сегодня все было на том специальном счету.

— Но, Джес!

— Чарли, нажим и просьбы уже позади, сделка заключена, и может, я невежлив, но личный договор с твоей подписью у меня под рукой, у тебя тоже есть копия, и если начну колебаться, можешь прищемить мне хвост так же, как я тебе сейчас.

— Мне только неясно, откуда у тебя такая уверенность, что Сэм выберет именно эту возможность?

— Это наилучший, первоклассный выход для него, и я ему докажу, а мистер Сэм признает только первоклассные вещи.

— Сейчас займусь этим, — произнес Чарли немного увереннее.

— А я позвоню Сэму.

Джес заказал личный разговор с Сэмом Кимбером. Слышал, как Энджи Пауэлл говорит телефонистке, что мистера Кимбера нет, она не знает, когда вернется, и поэтому попросил к телефону Энджи.

— Привет, Джес, — послышался ее голос. — Честное слово, не знаем, где он. Только что я звякнула на дачу, там никто не отвечает. Ты же знаешь, он всегда нам говорил, где его искать, но с тех пор, как утонула Луэлл, сам не свой. Какой-то прибитый, на все ему наплевать. Все бумаги положила ему на стол, он был здесь утром целый час, а когда уехал и я зашла за бумагами, ничего не подписал. Думаю, он их даже не просмотрел. Понятия не имею, что он целый час делал. Вчера у нас было закрыто, все ездили на похороны. Говорят, когда все разошлись, он там остался сидеть в машине. Чем могу тебе помочь?

— Думаю, лучше всего, Энджи, если ты постараешься передать ему мое сообщение. Скажи, что все проскочило. Что на шесть тысяч триста с небольшим хвостиком больше, чем я предполагал, и шестьдесят дней для выплаты.

— Шесть тысяч триста сверх. Господи, Джес, уверена, еще неделю назад это его обрадовало бы, а сейчас, боюсь, что когда передам, он посмотрит на меня отсутствующим взглядом.

— Скажи, что я выезжаю и вместе все обмозгуем и найдем первоклассный выход. И пожалуйста, звякни ко мне вниз, передай Бетти, что не позже трех буду в конторе и полчетвертого жду там Джимми и Роско. И отыщи для меня, если удастся, след Сэма.

— Попытаюсь, Джес.

Когда Энджи Пауэлл вышла из кабинета Сэма Кимбера, Пол Станиэл, подняв глаза от журнала, вопросительно поднял брови. Энджи сказала:

— Это не он, мистер Станиэл. Кое-кто другой, кто тоже пытается его поймать.

Она села за свой стол, и Станиэл слышал, как звонит какой-то Бетти и передает поручения от некоего Джеса. Пожилая женщина из приемной пошла вниз с грудой папок в руках, и Станиэл впервые в жизни остался наедине с самой высокой девушкой, какую когда-либо видел. Он уже понял, что она сантиметра на два выше его метра восьмидесяти, хотя носит сандалии без малейшего намека на каблук. И боялся даже представить ее с девятисантиметровыми каблуками и высоким начесом из золотистых волос.

Сначала он решил, что Сэм Кимбер с его ростом метр девяносто держал ее только потому, что она отвечала его меркам. Однако во время долгого ожидания сделал вывод, что девушка не просто украшение офиса. Она работала как заведенная, уверенно выпроваживая посетителей, говорила по телефону, принимала мелкие решения. Темно-золотистые локоны при ходьбе смешно подпрыгивали. На ней была белая блузка и лимонно-желтая юбка. Все в ней казалось чрезмерным — очень крупное лицо, чересчур блестящие зубы, огромные глаза, как самостоятельные существа. Прикинул, что весу в ней килограммов семьдесят, но отметил, что тело отлично тренированное, с атлетической мускулатурой. Вероятно, ей нет еще двадцати. Никаких колец на руках. Запах мыла и свежих цветов. Несмотря на могучий рост и мышцы, на ловкую секретарскую сноровку, производила странное впечатление детскости. Может, этому способствовал высокий ясный голос и серьезное отстраненное выражение лица.