Утраченное Просвещение: Золотой век Центральной Азии от арабского завоевания до времен Тамерлана
Шрифт:
Не может не изумлять количество экспертов, которые исследовали разные аспекты затронутых в этой книге тем. В некоторых кругах любят обвинять западных и российских ученых последних двух столетий в «ориентализме». Но без их кропотливых исследований большая часть истории интеллектуального расцвета исламского Востока никогда бы не стала известна миру. Вклад в эти исследования внесли ученые со всего мира. Среди французских специалистов можно выделить Жан-Пьера Абель-Ремюза, Фарида Джабра, Этьена-де-ла-Вассери и Франца Грене, не говоря уже о многих авторах публикаций, впервые появившихся во время Французской археологической делегации в Афганистане 1922 года. В Германии Генрих Зутер, Адам Мец и их коллеги основали течение, которому по сей день следуют такие ученые, как Иосиф ван Эсс, Готтхард Штроймайер, а также множество молодых ученых из стран бывшего Востока и Запада, в то время как в Чехии особым признанием пользуется литературовед Ян Рипка.
Находясь в Туманном Альбионе, путешественники Арминий Вамбери и сэр
Иранские специалисты также вносят важный вклад в исследование региона. Ученые из Тегерана взяли на себя колоссальный труд по поиску, редактированию и публикации всех сочинений Ибн Сины и ряда других крупных мыслителей эпохи центральноазиатского Просвещения. Кроме того, они исследуют традиции суфизма. Персидская наука процветает в эмиграции. В Нью-Йорке была создана «Энциклопедия Ираника», в США работает выдающийся ученый Сейид Хоссейн Наср. На полуострове Индостан, имеющем глубокие культурные связи с государствами Центральной Азии, были выпущены важные англоязычные издания и переводы произведений центральноазиатских авторов. Были проведены исследования, касающиеся исторических личностей того периода, в частности Бируни, который некоторое время проживал в Кашмире. Тем временем японские ученые создали мощную базу научных работ в области лингвистики и оказались в числе мировых лидеров по размаху и глубине исследований буддизма в Центральной Азии.
Что касается российских исследований, то хоть Василий Бартольд (Вильгельм Бартольд) и не был первопроходцем, тем не менее его работа позволила российской науке подняться до небывалого уровня, на котором она находится и сейчас. Будучи превосходным лингвистом, Бартольд всю жизнь изучал забытые тексты, написанные на средневековом арабском и персидском языках, воссоздавая потерянную историю. Его исследования и по настоящее время остаются золотым стандартом и изучения региона. После смерти ученого в 1930 году студенты не только продолжили его работу, но и значительно расширили ее за счет новых областей, в частности археологии и истории науки.
Необходимо отдать дань уважения тем исследованиям Центральной Азии, которые были поддержаны Академией наук СССР. Особенно советские ученые отличились в таких областях, как история науки и литературы, а также археология. Многолетняя научная работа дала потрясающие результаты: обретены забытые рукописи, археологи исследовали целые регионы, были воссозданы биографии великих деятелей прошлого. Такие специалисты, как Михаил Массон, Галина Пугаченкова, Павел Булгаков и Юрий Завадовский, занимают видное место среди советских ученых, спасших историю Центральной Азии от забвения. Их преемники в странах бывшего Советского Союза продолжают важные исследования по многим направлениям: Ашраф Ахмедов, Бахрам Абдухалимов, Эдвард Ртвеладзе и Отаназар Матякубов – в Узбекистане; Гуртнияз Ханмырадов – в Туркменистане; Кароматулло Олимов и Нуман Негматов – в Таджикистане. Все они продолжают традицию высокой науки и все чаще делают плоды своих трудов доступными, переводя их на различные языки. Благодаря им и многим другим в регионе появляется все больше молодых высококвалифицированных ученых. Обученные лучшими представителями последнего поколения советских ученых и находящиеся в постоянном контакте со своими коллегами из Европы, Америки, Ирана и Ближнего Востока, эти талантливые молодые исследователи поднимают новые вопросы и находят неожиданные ответы. Несомненно, в течение последующих десятилетий история Центральной Азии будет настолько глубоко изучена и пересмотрена, что в результате примет совершенно другой вид.
В этой книге учтены комментарии ряда моих коллег и друзей. Среди них: Анна Акасой из Рурского университета в Бохуме; Кристофер Беквит из Университета Индианы; Джед Бухвальд из Калифорнийского технологического
Этот список можно продолжать бесконечно, но смысл ясен: какими бы достоинствами книга ни обладала, все они являются заслугой десятков ученых и исследователей из многих стран. Все вместе они были моими учителями, и я глубоко им благодарен.
Очень немногие произведения, на которые я ссылаюсь в этой книге, доступны в электронном виде. Поэтому особую благодарность я бы хотел выразить персоналу библиотеки Школы передовых международных исследований в Университете Джонса Хопкинса, особенно Барбаре Профет и Кейт Пикард из отдела межбиблиотечного абонемента, которые нашли и собрали сотни источников со всего мира. На протяжении многих лет сотрудники Института Центральной Азии и Кавказа, в частности Катарина Лесандрик и Полетт Фун, предоставляли своевременную поддержку проекту.
И, конечно же, сердечно благодарю мою жену Кристину, детей Анну и Елизавету, их супругов Патрика Таунсенда и Хольгера Шарфенберга, а также их детей (моих внуков) за то, что долго и терпеливо мирились с этим проектом. Эта книга посвящается им всем с глубокой любовью и благодарностью.
Эта книга уходит корнями в первую очередь в персидский, тюркский и арабский миры. Все языки этих миров представляют собой проблему для тех, кто хочет перевести с них имена и определенные термины. Задача значительно осложняется еще и тем, что многие соответствующие имена и термины стали известны в основном благодаря работам ученых, пишущих на английском, французском, немецком или русском, которые стандартизировали их в соответствии с конкретными правилами своих родных языков, при этом часто искажая оригиналы. Возьмем один пример: регион на стыке северо-востока Ирана, юга Туркменистана и Западного Афганистана будет называться Хваризм, Хварисм или Хваразм при использовании персидского языка или Хорезм при транслитерации с русского. Любой из первых трех вариантов будет полезен при поиске в алфавитном указателе книг, написанных учеными-иранцами, в то время как Хорезм должен использоваться для российских алфавитных указателей. Поскольку источники на региональных языках или написанные учеными, использующими региональные языки, становятся все более популярными, я выбрал форму Хваразм (при переводе на русский язык использована форма Хорезм). Или если мы говорим о внуке Пророка – как его следует называть? Возможны варианты: Хосайн, Хоссейн, Хусайн, Хусайин, Хусейн, Хусейин, Хуссайн, Хуссайин, Хусеин, Хуссейин или Хуссейн. В этом и других случаях я стремился использовать вариант, наиболее знакомый англоговорящим читателям.
Из вышесказанного можно заключить, что личные имена представляют особую проблему. Великий востоковед из Санкт-Петербурга при крещении был наречен Вильгельмом Бартольдом. Это имя используется в английских переводах его произведений, но он жил и работал в России и подписывал работы как Василий Бартольд. Я решил использовать имя Василий за исключением цитирования английских изданий, которые употребляют оригинальное немецкое написание его имени. Внушающий ужас монгольский хан и завоеватель появляется в литературе под разными именами – Ченгис, Ченгиз, Чингис, Чингиз, Чинггиз. Неофициальный опрос экспертов привел к тому, что я оставил имя Чинггис. (При переводе на русский язык использована форма Чингисхан.) Почти в каждом языке существует признанная система для транслитерации на английский язык, что часто приводит к такому написанию, которое может расшифровать только лингвист. Я решил все эти разнообразные проблемы в пользу версии, наиболее знакомой англоговорящим читателям.
Арабские и персидские имена – это другая проблема. Когда человек определен относительно его отца, его сына и места его происхождения (нисба), его имя пишется с шестью элементами и более. Например, Абу Али аль-Хусайн ибн Абд Аллах ибн Сина или Гийясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим аль-Хайям Нишапури. Но современным читателям-неспециалистам удобнее воспринимать укороченные имена, и поэтому для них написание будет таким, как Ибн Сина и Омар Хайям. Кроме того, современные специалисты ссылаются на автора знаменитой алгебры, называя его Мухаммадом ибн Мусса, но в течение нескольких сотен лет ученые называли его соответственно нисбе – аль-Хорезми. Я последовал их традиции. Латинские версии имен приводятся, но широко не используются в тексте. Когда речь идет о людях, которые хорошо известны во всем мире, я следовал общему написанию их имен в английском языке: Ибн Сина вместо Ибн Сино.