Утраченный гримуар
Шрифт:
Саншайн убрал руку от лица и недоверчиво посмотрел на меня, все ещё хмурясь. Потом протяжно вздохнул и кивнул, соглашаясь. Сразу видно – совсем в алхимии не шарит. Нет такого зелья, от слова «совсем». Просто мне стало любопытно, чего он вдруг перестал меня избивать. Ну, не успел я обновить кулдаун на точке респа. Мои же проблемы, разве нет? Да и мог бы просто ещё пару затрещин отвесить и бросить. Не убил бы? Не убил. И все остальное опять же оставалось моими проблемами. А он аж на лечебное зелье разорился, хотя третий день не может наскрести денег, чтобы выплатить системе штраф за нецензурную брань. Я почти умилился, но под пристальным взглядом его хмурых серо-голубых глаз было неуютно.
К
– Сюрприз!
А потом мы с ними пару минут недоуменно смотрели друг на друга. Пока парень в капюшоне, я разглядел его ник – Лектер, не выдал:
– Саншайн трезвый. Слушайте, их сюрприз превзошёл наш на голову и даже выше.
Как оказалось, Горыныч, чтобы разорить Мелори на праздничный торт, соврал ей, что у меня сегодня день рождения. В какой-то степени так и было – Саншайн меня чуть не убил, а в таких случаях, когда разминёшься со смертью, говорят же, что заново родился? Ну вот, день рождения и есть. Только когда я попытался утешить этой новостью собравшихся, они ещё больше расстроились. Мелори, достав из инвентаря сковороду, так отходила бедного паладина, что я сам потом его целебным зельем отпаивал. Нет, девушка она, несомненно, добрая и продуманная – сковородку в инвентаре для воспитательных целей исключительно из благих побуждений носит, но Саншайна вдруг стало жалко. Да он меня не так сильно бил, как она его сковородкой. Сильнее только Изабелла Себа тогда припечатала, что тот дух испустил. Надо будет их познакомить, ну Изабеллу с Мелори. Думаю, они легко найдут общий язык.
Но стоило успокоить Мелори, как на паладина набросился Лектер, и добил его уже морально. Беднягу Саншайна заставили не только остаться и извиниться передо мной, но и праздновать мой фальшивый день рождения. А потом, когда мы провожали Лектера, паладин умудрился заказать в номер выпивку за мой счёт, нажрался как свинья и уснул на моей кровати. А она, между прочим, была единственной в доме!
– Хочешь, я тебе другой дом сниму на ночь? – зевнув, спросила Мелори.
Мы засиделись до поздней ночи, не затронув при этом ни одной серьёзной темы, и ни разу не перешли на личности. Да и разглагольствовал в основном Горыныч, который очень быстро съел свою порцию и принялся рассказывать нам за жизнь, а потом перешёл на загадки и их анализ. То ли попытался отвести разговор от меня и моей тайны, то ли ему подлили втихаря валерьянки. Надеюсь, первое, а то двух неподъёмных алкоголиков я не вынесу. Во всех смыслах. И словно подслушав мои мысли, Горыныч забрался на койку и, улёгшись рядом с Саншайном, громко замурчал.
Мелори поумилялась спящим пару минут, а потом утащила меня на крыльцо, чтобы не мешать им. Сели на ступени, на расстоянии друг от друга. Нет, я не собирался к ней приставать, скорее с моей стороны желание держать дистанцию было настолько очевидным, что девушка не стала меня мучить попытками её сократить.
– Я поговорю с ним, когда он протрезвеет.
– Да не нужно. Я сам – та ещё сволочь, и несу как минимум половину ответственности за сегодняшнюю стычку. В последнее время совершенно не слежу за языком…
Она грустно посмотрела на меня и вздохнула.
– Дело не в языке. Дело во внешности. Конечно, это игра, и похожих друг на друга аватаров может быть сколь угодно много. Даже у нас в клане есть «тройняшки», не знавшие друг друга раньше и даже жившие в разных странах в разные эпохи.
Я вздрогнул и схватил её
– Вы знаете, что мертвы?
– Почему мертвы? Как говорил Декарт: «Я мыслю, значит, я существую». Мы есть, Винс, а значит, мы живы. Но да, мы знаем, что наша телесная оболочка больше не существует, – Мелори улыбнулась и легонько сжала мои пальцы. – Я помню, там, в камере, ты звал какую-то Кару, а теперь сторонишься меня. Из-за голоса, да? В той жизни, до оцифровки, меня звали Марией. Я жила в конце двадцать первого века и умерла от лейкемии в возрасте сорока восьми лет. Вернее, могла умереть, но мне предложили поучаствовать в эксперименте по переносу сознания. Я тогда так устала от терапии и боли, что согласилась, не задумываясь. Всё было лучше, чем терпеть постоянные мучения. Помимо меня была первая сотня добровольцев с такими же неизлечимыми болезнями, и даже один полностью парализованный.
Она замолчала и обернулась к двери, долго смотрела вглубь погруженной во тьму комнаты. И я был бесконечно благодарен ей за то, что она не заплакала. Слез я бы не выдержал, не в тональности Кары. Ибо ночью все женщины, как и кошки, схожи между собой.
– Парализованным был Саншайн?
– Да. У меня тогда случилась блажь познакомиться со всеми, участвующими в эксперименте, чтобы не дать себе опомниться и отказаться. Помню, он лежал, уставившись в одному ему видимую точку на потолке, а я подумала, что у этого парня похоже и оцифровывать уже нечего. А потом пришёл его сын, и эти безразличные ко всему миру глаза зажглись таким огнём, что мне стало стыдно за свои мысли. Ты заметил, у него очень выразительный взгляд?
Я усмехнулся:
– Мне показалось, это из-за того, что его часто и надолго банят за мат.
– Нет, – рассмеялась Мелори. – Скорее он не боится банов, потому что знает, каково это, все время молчать. Когда нас только загрузили в игру, Саншайн где-то неделю почти ничего не говорил – было непривычно. Но при этом сумел нас организовать, поддержать, настроить на позитивный лад. Мы все очень ему обязаны, даже этот мелкий сучёныш Дариан. Бегал за ним хвостиком. Саншайн, Саншайн... А теперь смотрите на него – Первый Меч Империи! И гвардия императору не нужна, он один со всем справится!
Далее шёл отборный мат о том, как и в каких позах Мелори наблюдала почтенную матушку незнакомого мне Дариана. Оставалось надеяться, что я похож не на него, а на кого-нибудь ещё. Потому что если и она начнёт меня бить, это будет уже перебор!
– Ой! Прости, я, кажется, наговорила лишнего... В общем, не держи на Саншайна зла, пожалуйста. Мы с Лектером обязательно с ним поговорим, чтобы он к тебе больше не приставал.
– Не надо. Лучше расскажи, что не так с моим аватаром?
– А, это... Во время второго заброса оцифрованных в игру, мы делали добор в клан, и к нам просился мечник, один в один ты сейчас. Только звали его Дэниел. Не прошёл испытательный срок – слишком много думал о своей девушке, которая, кстати, тоже в игре была. В общем, Саншайн их выгнал, а ещё через пару месяцев мы узнали, что девушка Дэниела убила.
Дэниел… Что-то знакомое. Вспомнить бы ещё, что именно. Ладно, потом.
– Как убила? Тут же все воскресают!
Если моё удивление и получилось наигранным, Мелори ничего не заметила или не подала виду.
– Так банально: три дня прошло, не зачекался заново на точке респа и всё. А уж душила она его или топила – какая разница? Может, затрахала до смерти.
– Тогда он точно умер счастливым, – хмыкнул я.
Итак, Саншайн чувствует вину за смерть Дэниела, а я тут как тут, чтобы кованым сапогом по больной мозоли. Прямо как Мелори со своим голосом по моим и без того рвущимся из шкафа скелетам.