Утраченный металл
Шрифт:
– Все с тобой так, сынок, – ответила мама. – Просто с родителями не повезло.
– Ма! – Он приподнялся с матраса и взял ее за руку. – Не говори так. Ты лучшая мама.
Она обняла его, но как-то отстраненно.
– Уэйн, – спросила она. – А ножик Демми тоже ты присвоил?
– Он проболтался?! – воскликнул Уэйн. – Ржавь разбери этого говнюка!
– Уэйн! Не ругайся так.
– Ржавь разбери этого говнюка! – повторил он с говором бывалого железнодорожника.
Он невинно улыбнулся, и Ма невольно улыбнулась в ответ.
Но улыбка быстро померкла.
– Уэйн, нельзя брать чужие вещи. Так поступают только воры.
– Не, вором я быть не хочу, – тихо ответил Уэйн, выкладывая карманный ножик на стол рядом с картами. – Хочу быть паинькой. Это как-то… само собой получается.
Ма обняла его крепче.
– Ты и так паинька. Всегда был таким.
Она говорила убедительно, и он поверил.
– Хочешь сказку, сынок? – спросила она.
– Староват я уже для сказок, – солгал он, хотя и очень хотел послушать. – Мне уже одиннадцать. Через год я смогу пить алкоголь в таверне.
– Что? Кто тебе такое сказал?
– Даг.
– Дагу всего девять.
– Зато он много чего знает.
– Дагу всего девять.
– То есть со следующего года мне придется таскать для него бухло, потому что самому ему не нальют? – Он посмотрел маме в глаза и захихикал.
Уэйн помог приготовить ужин – холодную овсянку с горсткой фасоли. Ладно хоть не голую фасоль. Затем лег обратно на матрас, закутался в одеяло и приготовился слушать, представив, что снова стал маленьким ребенком. Это было легко. Он ведь до сих пор носил старую детскую одежду.
– Это история, – начала мама, – о Неисправимом Барме, немытом бандите.
– О-о-о, – протянул Уэйн. – Никак что-то новенькое!
Мама наклонилась и помахала перед носом ложкой.
– Уэйн, он был самым отъявленным бандитом. Злобным, гадким, вонючим. Он никогда не мылся.
– Потому что хорошенько испачкаться стоит больших усилий?
– Нет, потому что… постой, чтобы испачкаться, нужно приложить усилия?
– Конечно. Нужно тщательно вываляться в грязи.
– А зачем, во имя Гармонии, это делать?
– Чтобы научиться мыслить, как грязь, – ответил Уэйн.
– Чтобы… – Мама улыбнулась. – Ох, Уэйн. Золотце ты мое.
– Спасибо, – ответил он. – Почему ты мне раньше про этого Неисправимого Барма не рассказывала? Раз он такой знаменитый, не стоило ли с него начать?
– Ты был еще мал для таких историй, – ответила она, садясь обратно. – Она, прямо скажем, страшновата.
О-о-о-о… Уэйн заерзал, предвкушая отличный рассказ.
– И кто его победил? Законник?
– Алломант Джек.
– Серьезно? Этот? – простонал Уэйн.
– Он же тебе нравился.
Как и всем ребятам. Джек был интересным и необычным и за последний год раскрыл кучу запутанных дел. По крайней мере,
– Джек всегда ловит преступников, – пожаловался Уэйн. – Хоть бы одного пристрелил.
– В этот раз все иначе, – сказала Ма, запуская ложку в кашу. – Он прекрасно знал, насколько мерзок Неисправимый Барм. Прирожденный убийца. Даже пособники Барма, Гуд Душегуб и Джо Облом, были в десять раз хуже любого бандита в Дикоземье.
– В десять раз?! – изумился Уэйн.
– Угу.
– Ничего себе! Это ж почти вдвое!
Мама на миг нахмурилась, но затем снова наклонилась и продолжила:
– Они ограбили зарплатный фонд. Похитили не только сбережения элендельских богатеев, но и зарплаты простых граждан.
– Говнюки! – воскликнул Уэйн.
– Уэйн!
– Ну ладно! Просто старые какахи!
Мама снова задумалась.
– Послушай… ты вообще знаешь, что означает слово «говнюк»?
– Это большая неприятная какашка, от которой тебе крайне хотелось бы избавиться, но никак не получается.
– И кто тебе это сказал?
– Даг.
– Ну разумеется. В общем, Алломант Джек не мог стерпеть такое обращение с простыми работягами Дикоземья. Одно дело быть бандитом, другое – красть деньги, идущие на благо города. К несчастью, Неисправимый Барм прекрасно ориентировался на местности. Он уехал в самый труднодоступный район Дикоземья и оставил подельников сторожить ключевые точки на подходе. Но Джек был наихрабрейшим человеком. И сильнейшим.
– Если храбрее и сильнее его никого не было, почему он подался в законники? – спросил Уэйн. – Мог ведь бандитом стать, и никто бы его не остановил!
– Сынок, а что, по-твоему, труднее? – спросила Ма. – Совершать справедливые поступки или несправедливые?
– Справедливые.
– Тогда кто станет сильнее? Тот, кто ищет легких путей, или тот, кто выбирает трудный?
О. Он кивнул. Ну да. Да, теперь ему все стало понятно.
Ма придвинула фонарь поближе, и ее лицо заблестело в отблесках пламени.
– Первым испытанием на пути Джека стала река Человек, широкая водная преграда на границе бывших земель колоссов. Ее воды мчались со скоростью поезда, и нигде в мире нет другой такой быстрой реки. А еще в ней множество скал. На другом берегу устроил засаду на законников Гуд Душегуб. С его острым глазом и крепкой рукой он мог подстрелить кобчика с расстояния трехсот шагов.
– А зачем? – удивился Уэйн. – Лучше ниже копчика стрелять, больнее будет.
– Сынок, кобчик – это птица такая, – объяснила Ма.
– Ну и что сделал Джек? – спросил Уэйн. – Подкрался к нему? Как-то это не по-законнически. Никогда не слышал, чтобы они к кому-то подкрадывались. Джек тоже наверняка не стал.
– Ну… – Ма задумалась.
Уэйн взволнованно вцепился в одеяло.
– Джек стрелял еще лучше, – прошептала она. – Когда Гуд Душегуб прицелился в него, Джек выстрелил быстрее через реку.