Утреннее сияние
Шрифт:
– Вы должны были бы быть счастливы?
Он грустно покачал головой.
– Я знал, что этот ребенок не от меня. Я был так ослеплен гневом, что не думал о ее переживаниях, о том, в каком ужасном положении она оказалась. Зачем я заставил ее страдать? Она вовсе не заслуживала такого отношения. Если бы можно было повернуть время вспять, я бы с радостью принял это известие, считал бы этого ребенка своим.
– Значит, вы оттолкнули ее?
– Я хотел, чтобы она заплатила за всю боль, которую мне причинила. Я убежал тогда из дома. И пошел к Наоми.
Я подняла брови, вспомнив фотографии
– Между нами была любовная связь, – признался он. – Послушайте, я вовсе не горжусь некоторыми эпизодами из прошлого, особенно этим.
– А когда вы узнали, что Пенни… исчезла?
– Сын Наоми, Джимми, плакал, – сказал он. – Его отец, Джин, пошел посмотреть, где Джимми, и нашел его плачущим в одиночестве на палубе. Позже он сказал мне, что… Знаете, на этот счет потом было много всяких домыслов… В общем, он сказал, что его сын видел, как она уплыла на лодке.
– На лодке? С кем?
– Думаю, с Колином, – сказал он, – он жил на соседнем причале. Наоми рассказала мне, что Пенни сблизилась с ним, когда я находился в Калифорнии. Думаю, он и был отцом ребенка.
Даже сейчас, по прошествии стольких лет, я почувствовала, что Декстер глубоко страдает.
– Тем не менее, – продолжал он, – эта версия распалась. Когда детективы допрашивали этого парня, я узнал, что они с Пенни планировали уехать той ночью вместе, но что-то пошло не так. Они поссорились, и он уехал без нее.
– Вы уверены, что он не вернулся за ней? – спросила я, надеясь в душе, что Пенни в конце концов уплыла в лучах заката с человеком, которого по-настоящему любила.
Он покачал головой.
– Нет, к тому времени, как это случилось, Колин уже вышел на яхте в океан. Он был далеко от озера Юнион. Значит, кто-то другой заманил ее в лодку.
– Кто же это мог быть?
Декстер всплеснул руками.
– Полиция допросила нескольких бездомных, бродивших в окрестностях. Они годами рассматривали одну версию за другой, но ничего не срасталось. Я молил Бога, чтобы в ту ночь она просто прыгнула в лодку и уплыла, как всегда мечтала. Но не думаю, что это было именно так. Ее мать умерла в 1972-м, так и не увидев дочь, а ведь Пенни имела обыкновение звонить ей почти каждый день.
Он потер лоб.
– Больше всего на свете я жалею, что оставил ее той ночью одну. Мне, со всеми моими прегрешениями, следовало бы простить ее.
Он замолчал и, казалось, еще глубже погрузился в свое горе, но я не собиралась оставлять его в покое, не выяснив все обстоятельства.
– А Колин? – спросила я. – Как он жил все это время?
– Я сам хотел бы это знать, – ответил он, снова поднимая глаза. – Он покинул Лодочную улицу и никогда больше туда не возвращался, за исключением одного-единственного раза, когда оставил яхту на попечение Джимми.
– Да, я знаю.
– Я выяснил это только годы спустя, – продолжал он. – Но, судя по всему, Колин погиб.
– Каким образом?
– На яхте в Ки-Уэст. Говорят, у него случился сердечный приступ. Береговая охрана обнаружила его, когда он уже скончался.
Декстер был мрачен.
Я размышляла об этих двух мужчинах. Их сближало только одно – любовь к прекрасной женщине, и жизнь
– Жаль, – произнесла я после минутного молчания. – Я надеялась, что жизнь Колина сложится иначе.
– Я тоже, – тихим голосом произнес Декстер.
Он уставился на свои руки, которые судорожно сжимал на коленях.
Интересно, что бы Пенни подумала о своем муже, если бы сейчас находилась здесь. Он больше никогда не был женат, почти прекратил писать картины – по крайней мере, так писали в Интернете. Было заметно, что этот человек несет тяжелое бремя страдания. Смогла бы она полюбить его снова? Простила бы? Я вновь осмотрела комнату. Что я ищу? Ключ к разгадке? Какой-нибудь знак? Тут я заметила небольшую рамку на книжной полке. Это было какое-то объявление, рекламный листок. Шрифт показался знакомым, но я никак не могла понять, где я это уже видела. Я встала и прошла в другой конец комнаты, чтобы получше рассмотреть.
Руки мои слегка дрожали, когда я сняла с полки рамку и прочитала полустертую надпись, сделанную золотыми буквами: «Судоходная компания Лейтон». Я потеряла дар речи. На боку кораблика Эллы была такая же надпись.
– Откуда это у вас? – спросила я, поворачиваясь к Декстеру.
История жизни Пенни, моя собственная история – круг замкнулся. Сердце бешено колотилось в груди, и я боялась, что Декстер услышит его стук. Мне казалось, что оно стучит, как барабан.
– Мой отец был владельцем этой компании, – сказал он. – По правде говоря, даже когда я был успешным художником, я никогда не мог зарабатывать этим ремеслом достаточно денег, чтобы вести тот образ жизни, к которому привыкли в моей семье. Состояние отца позволяло мне поддерживать достойное существование. Он был самым щедрым моим меценатом, даже несмотря на то что мы практически не общались. Конечно, в те времена я об этом и не подозревал. Все это выяснилось много лет спустя.
– Но это название, – сказала я, указывая на золотые буквы. – У моей дочери была деревянная яхточка с таким же названием на борту.
– Понятно, – сказал он, поднимаясь на ноги. Декстер прошел к буфету и вытащил маленькую деревянную фигурку – точную копию Эгги.
– Такая?
– Боже, – воскликнула я. – Точно такая же!
– Мой отец велел изготовить несколько сотен штук таких моделей. Их когда-то продавали в сувенирных магазинах. Обычно я брал кораблики с собой на озеро и пускал их на воду. Мне всегда было интересно, куда их унесет течение – возможно, через шлюзы в океан. Подумать только, один из этих корабликов попал в руки вашей дочери. Может быть, ей понравится и этот? Это последний из моей коллекции, и я буду счастлив подарить его ей.
– Не стоит, – быстро ответила я. У меня просто не было сил сказать ему, что Эллы больше нет на свете, и оставалось только надеяться, что он не заметит слезы в моих глазах.
– Я вам очень признательна, но лучше оставьте кораблик себе. Наверное, он для вас много значит.
– Нет-нет, – возразил он. – Я настаиваю. – Он сунул кораблик мне в руки, и только тогда я смогла прочитать надпись на борту.
– «Мэри-Джо», – произнесла я с улыбкой. – А у дочери была «Агнесс-Энн». Мы называли ее Эгги.