Утренняя луна
Шрифт:
— Я два месяца уговаривала отца, чтобы он отпустил меня к вам. Полагаю, в случае задержки мне вообще не удалось бы вырваться.
— Мы, отцы, можем быть проблемой, — усмехнулся он.
— Я не имела в виду…
— Все в порядке, Джекка. Я все понимаю. Как ты думаешь, почему Ким не приезжает к тебе в гости? Я не могу с ней расстаться.
Джекка улыбнулась. Ким всегда говорила, что ее отец — слабый противник.
«Он самый милый человек на свете. А вот мать…» — говорила она.
Софи и Ким уверяли, смеясь, что с матерями часто возникают
Они сели в машину мистера Олдриджа и поехали в Эдилин. Путь был неблизким.
— Ким придется некоторое время оставаться в постели, но могу познакомить тебя со здешней молодежью. У моего сына много друзей, есть еще кузина Сара…
— Не беспокойтесь, мне не будет скучно — я буду рисовать, — сказала Джекка. — Я привезла с собой достаточно бумаги, кистей и красок, чтобы хватило надолго. Ким писала мне о Фраппе-Пойнт… — Мистер Олдридж издал громкий звук, как будто Джекка сказала нечто глупое или неприличное. — Что-то не так?
— Нет, я только хотел сказать, что любое место следует именовать так, как его назвали изначально. То, которое ты имеешь в виду, называется Стерлинг-Пойнт.
Джекка не стала бы клясться, но ей показалось, что мистер Олдридж покраснел.
— Лучше поговори об этом с Ким, — пробормотал он.
— Хорошо, — ответила она.
На несколько минут воцарилось молчание. Его нарушил мистер Олдридж.
— Полагаю, я должен рассказать тебе о моем сыне Риде. Он и его подруга недавно расстались. — Мистер Олдридж вздохнул. — Мальчик впервые узнал, что такое разбитое сердце. Я говорил ему, что это случилось с ним в первый, но не в последний раз, однако он не верит. Бедняга так расстроен и подавлен, что, боюсь, вылетит из медицинской школы.
— Это действительно серьезно. Я думала, он вот-вот женится.
— Мы все так думали. Он и Лаура Чонли со школы были парой. Рид никогда не смотрел на других девушек.
— Но зачем так… — Подумав, Джекка решила оставить свое мнение при себе.
— Ты хочешь сказать, зачем так себя ограничивать? Согласен. Но Рид чертовски упрям — весь в мать.
— Ким тоже, — улыбнулась Джекка.
— О да. Если мои дети что-то решили, переубедить их совершенно невозможно.
— Судя по всему, Лаура изменила Рида?
Мистер Олдридж тяжело вздохнул.
— Собственно говоря, она изменила не характер моего мальчика, а всю его жизнь. Он собирался после завершения учебы вернуться сюда и обзавестись практикой. И честно говоря, не знаю, как он теперь поступит.
Джекка видела Рида Олдриджа лишь однажды, когда Ким въехала в студенческое общежитие, но хорошо его запомнила. Великолепно сложенный роскошный красавчик, эдакий лакомый кусочек. В последнее время всякий раз, когда Ким заговаривала о брате, Джекка слушала с напряженным вниманием.
— Они поссорились? — спросила она, благоразумно воздержавшись от вопроса, доступен ли он для общения с другими девушками, например, с ней.
— Насколько я знаю, нет. Лаура просто его бросила, в один
— Бедный Рид. Надеюсь, она не выбрала новым объектом своего внимания жителя вашего небольшого городка, и Риду не придется часто видеть их вместе.
Мистер Олдридж на секунду отвлекся от дороги и покосился на свою собеседницу.
— Она не настолько деликатна. Лаура увлеклась новым пастором баптистской церкви Эдилина. Если мой сын когда-нибудь пойдет в церковь — а он клянется, что ноги его там не будет, — ему придется слушать проповеди мужчины, укравшего у него невесту.
— Мне так жаль! — с чувством воскликнула Джекка, хотя внутренне ликовала. Красавчик с разбитым сердцем, нуждающийся в утешении! Поездка к подруге становилась с каждой минутой все более интересной.
Приехав в Эдилин, Джекка выразила должное восхищение, которого от нее ждали, симпатичным, аккуратным городком. Исторические здания были отреставрированы и превосходно сочетались друг с другом. Город казался удивительно гармоничным, ни одна деталь не выбивалась из общего ряда, не казалась чужеродной. Современные конструкции из стекла и стали в Эдилине были под запретом.
Как будущий художник, Джекка не могла этого не оценить, но она всю жизнь стремилась вырваться из крохотного городка в Нью-Джерси, в котором выросла, и трудилась ради этого не покладая рук. Поэтому искреннее восхищение у нее вызывали только большие города, такие как Нью-Йорк.
Что касается Рида, он собирался стать врачом, а значит, мог бы работать где угодно. К тому же теперь его связь с Эдилином была разорвана. Джекка представила, как они вдвоем живут в Париже: он — известный кардиохирург, она — художница, перед которой благоговеют французы; они часто приезжают в Эдилин, чтобы навестить Ким.
Машина остановилась перед домом Олдриджей, и Джекка спросила:
— Когда я смогу увидеть Ким?
— В любое время. Жена уже в больнице, и я поеду туда же, как только выгружу твои вещи. Можешь поехать со мной, если хочешь.
— Очень хочу.
Они проехали десять миль от дома Олдриджей до больницы в Вильямсбурге. Увидев Ким, сидящую в постели с альбомом в руках, Джекка с облегчением рассмеялась.
— Похоже, с тобой все в порядке, отдыхаешь.
Родители Ким вышли из палаты, дав возможность подругам поговорить.
Как только они остались наедине, Джекка спросила:
— Я сказала твоему отцу, что хочу порисовать на Фраппе-Пойнт, и он едва не лишился чувств. Почему?
— Ты не сделала этого!
— Сделала, — сказала Джекка. — Так что колись!
— Я же говорила, что нельзя упоминать это название в присутствии жителей Эдилина.
— Ничего подобного ты не говорила.
— Ну, может, и не говорила. — Ким покосилась на дверь и понизила голос: — Это своего рода местный бордель, то есть не совсем бордель, а место, куда приходят потрахаться. И так продолжается уже много десятилетий.