Утренняя война
Шрифт:
— Ну вот, мистер Белка, надеюсь, ты провел ночь лучше, чем я.
Кузнец-инспектор спал плохо в своем маленьком доме на краю города. Больше всего сил в борьбе за сон уходило на то, чтобы перестать думать о Мэри Трессиан.
Проделав отверстия в дюжине дверных петель и сварив треснувшее колесо телеги, кузнец снова заработал мехами, чтобы разжечь огонь посильнее. В этот момент с главной улицы до него донесся грохот лошадиных копыт.
В последний раз нажав на меха, Дэйн вышел через крутящиеся двери своей мастерской, чтобы посмотреть, по поводу чего поднялась суматоха. Увидев, кто скачет
Резко повернувшись, Дэйн быстро вошел в мастерскую. Он снял фартук, надел рубашку и застегнул на все пуговицы, затем достал револьвер из кармана пальто, сунул его сзади за пояс и снова вышел на улицу. Лучше встретить их снаружи, чем ждать, пока они толпой завалятся в мастерскую.
Натянув поводья своей гнедой лошади, Рудольф Кросс остановился перед лавкой, и остальные всадники выстроились в ряд у него за спиной. Шериф Стоктон, ухмыльнувшись, подергал пистолетный ремень, затянутый на талии. Бороденка у него была жидкая, а переносица была вдавлена, как будто в детстве он получил удар между глаз. Он был почти так же высок, как его дядя, но не имел и половины его внутренней силы. Тогда как Рудольф Кросс выглядел и вел себя как человек, ожидающий, что любое его слово служит немедленным руководством к действию.
— Кузнец, я слышал, что ты исподтишка напал на одного из моих работников и арестовал его за то, что он защищался от двух человек с ранчо Эдвардса? — прорычал Кросс. Голос у него был громкий и далеко разносился по улице.
Дэйн увидел, как несколько горожан остановились, чтобы поглазеть на их неожиданную стычку. Один из них был Ксавьер Энтони, одетый в полосатые брюки и темный сюртук. Дэйн перевел взгляд на скотовладельца и постарался не отвлекаться на его племянника и на собиравшихся зевак.
— Если вы имеете в виду, что я обезоружил человека, который стрелял в двух безоружных ковбоев и отказался отдать свой пистолет, когда я попросил его об этом, то вы правы, — сказал Дэйн, надеясь, что в голосе не отразится охватившая его нервная дрожь. — Я мог арестовать парня за покушение на убийство. Вместо этого я предоставил ему выбор — провести три дня в тюрьме или заплатить штраф тридцать долларов. Он выбрал тюрьму. — Дэйн уперся руками в бока, преимущественно для того, чтобы держать их ближе к пистолету, висевшему в ремне за спиной. — Ему также было предъявлено требование заделать дыры, которые его пули проделали в стене салуна.
— Где, черт возьми, моя телега? — Кроссу не понравился ответ; это явно было не то, что ему рассказали о происшествии. Дэйн догадался, что новость, которую Стоктон донес до скотовладельца, была изрядно приукрашена.
— Ваша телега находится в городской конюшне, куда мы помещаем лошадей и телеги, оставшиеся на улицах без присмотра. Работник вашего ранчо должен оплатить конюшне эту
— Черта с два он заплатит! — рявкнул Кросс, поворачиваясь спиной к кузнецу. — Я забираю его и свою повозку сейчас же.
— Нет, не забираете. Я сам решу, когда придет время отпустить его.
— Кто остановит меня? — Кросс свирепо уставился на Дэйна. — Ты со своим сраным значком? Со мной приехал окружной шериф!
— Да, я со своим сраным значком. Кстати, я сделал его сам, — Дэйн передвинул руку на несколько дюймов ближе к своему револьверу. — Это дело не в юрисдикции округа. Это забота городской власти.
На этот раз захохотали все всадники Кросса. Стоктон сначала взглянул на дядю, затем присоединился к общему веселью. Смех у него был тоненький, почти женский.
— Сегодня я в настроении спешиться и дать тебе несколько уроков, кузнец. — Кросс наклонился в седле.
— Смотрю, у вас большая группа поддержки. — Дэйн указал на шеренгу всадников. — Неужели вы сами вступите в бой?
— Дай-ка, я займусь им! — визгливо крикнул Стоктон и начал спешиваться.
Кросс злобно ухмыльнулся.
— Давай, сынок. Уделай его! — Взмахнув рукой, он торжественно объявил: — Ни один из моих мальчиков не тронет тебя, кузнец. Но когда все будет кончено, мы с удовольствием помочимся на твое искалеченное тело.
В ответ Дэйн лишь пошире расставил ноги, глядя, как Стоктон снимает пистолетный ремень и пальто и вручает их стоящему рядом ковбою. Тот ободряюще похлопал шерифа по плечу со словами:
— Разорви его на части, Стоктон! Это будет легко.
Кивнув и злобно осклабившись, Стоктон неспеша двинулся к Дэйну; последнее замечание звенело у него в ушах. Молодой кузнец слышал рассказы о том, как Тьюрин Стоктон до смерти забил работника ранчо, который имел неосторожность встретиться ему и ковбоям Кросса за городом. В глазах Стоктона горел дьявольский огонь. Он приближался, опустив руки вдоль тела и сжимая кулаки.
На мгновение Дэйн задумался, не питает ли эту жажду разделаться с ним ревность к Мэри Трессиан. Однако тут же отмел эту мысль, поскольку Стоктон рявкнул:
— Ты пожалеешь, что не остался кузнецом, деревенщина!
Дэйн почувствовал, что этот заявление сделано больше для того, чтобы произвести впечатление на Кросса, чем чтобы напугать противника. Впрочем, это не имело значения. Быстро приблизившись, Стоктон размахнулся правой рукой, намереваясь ударить Дэйна в голову. Кузнец отклонил удар точным движением левой руки и сопроводил его перекрестным ударом правой в незащищенный подбородок Стоктона.
Отклоненный удар Стоктона был настолько силен, что на несколько секунд рука Дэйна онемела.
Умение вести кулачный бой Дэйн приобрел в результате долгих тренировок со своим отцом; до войны помимо кузнечной работы Джетро Дэйн зарабатывал для семьи кое-какие деньги в качестве безперчаточного боксера-профессионала в Луизиане.
Стоктон дернулся назад, и быстрый удар Дэйна достиг его живота. Мгновением позже последовал другой апперкот в подбородок. Дэйн отодвинулся от дверей мастерской, чтобы не потерять равновесия, случайно ударившись о них.