Утро космоса. Королев и Гагарин
Шрифт:
С утра Юрий Гагарин начал звонить в родильный дом. Наконец трубку взял врач.
– Кого ждете? – спросил он.
– Девочку.
– Тогда радуйтесь, у вас дочь! А как назовете?
– Леночка… – ответил счастливый отец. Это было 10 апреля 1959 года.
До старта первого человека в космос оставалось 2 года и 2 дня.
ЛЕТО 1960
31 мая из отряда была выделена «ударная шестерка». Старшиной ее назначен Юрий Гагарин. Будущим космонавтам сказали, что в ближайшее время состоится встреча с Главным конструктором.
События
14 января 59-го состоялось необычное заседание. Точнее, непривычное! Ученые обсуждали будущий полет человека в космос. Разгорелся спор о том, какие навыки потребуются будущему пилоту.
Выступил Сергей Павлович Королев. Он считал, что кандидатов следует отбирать из летчиков.
«Было решено основное внимание обратить на высокий моральный уровень человека, на его духовный мир, на идейную убежденность и глубокую сознательность», – вспоминал наставник будущих космонавтов Евгений Анатольевич Карпов.
– С самого начала возникла, конечно, проблема: кого отбирать, из каких профессий должен быть осуществлен этот выбор. И сложность в том, что мы не знали тех влияний, который может оказать космический полет на организм человека…
Идет съемка фильма «Космический век. Страницы летописи». В студии Николай Николаевич Туровский, ученый, хорошо известный среди космических медиков. А в те годы он был еще молод и только начинал свой путь в науке. Одно из первых заданий: принять участие в отборе будущих космонавтов.
– Среди кандидатов были парашютисты, спортсмены, акробаты и, конечно, летчики. Анализ всех этих профессий показал, что наиболее рационально искать кандидатов среди летчиков, и не летчиков вообще, а летчиков-истребителей. Первый полет был одиночный, а следовательно, нужны были люди, которые в процессе своей работы получили навыки в управлении летательным аппаратом в одиночку… В то время конструкторы задали некоторые, будем говорить, технические задания на величину и объем первых космонавтов, потому что первые корабли были малой величины… Мы выехали в части истребительной авиации, чтобы побеседовать с людьми, отобрать из них тех, кто подходил бы, по нашему мнению, для подготовки к полету.
«Если я совсем недавно полагал – еще есть время на размышления, то теперь понял: медлить больше нельзя, – вспоминал об этом времени Ю. Гагарин. – Как того требует воинский устав, я подал рапорт по команде с просьбой зачислить меня в группу кандидатов в космонавты. Мне казалось, что наступило время для комплектования такой группы. И я не ошибся».
В части двенадцать человек подали рапорта. Среди них был и Георгий Шонин, будущий космонавт. Над летчиками посмеивались, называли «лунатиками». Мало кто верил в части, что эти рапорта получат «ход». И каково же было удивление всех, когда 12 октября прибыла комиссия, чтобы ближе познакомиться с теми, кто пожелал стать космонавтом.
– Это были очень разные люди, – говорит Н. Гуровский, – некоторые на таких встречах сразу же начинали задавать вопросы: как будет с летной
24 октября пришел приказ отправить в Москву четырех «лунатиков». Среди них был и Юрий Гагарин.
Это была суровая, но необходимая встреча с медициной.
Требования к будущему космонавту? Четких границ не было, и поэтому отбор велся жестоко.
«Но кто тогда мог сказать, какими должны быть эти требования? – вспоминает Георгий Шонин, который чуть позже также был вызван в Москву на медицинскую комиссию. – Поэтому для верности они были явно завышенными, рассчитанными на двойной, а может быть, и тройной запас прочности. И многие, очень многие возвращались назад в части. В среднем из пятнадцати человек проходил все этапы обследования один. И кто мог дать гарантию, что этим списанным не окажешься ты? Приходилось рисковать, ради будущего рисковать настоящим – профессией летчика, правом летать. Неудивительно, что среди моих новых знакомых были ребята, которые уже в процессе отбора, заподозрив у себя какую-либо зацепку, отказывались от дальнейшего обследования и уезжали к прежнему месту службы».
После медицинской комиссии все разъехались по своим частям, так ничего и не зная о своей будущей судьбе.
Вернулся в Заполярье и Юрий Гагарин.
«Потянулись дни ожидания. Как и прежде, я по утрам ходил на аэродром, летал над сушей и морем, нес дежурство по полку, в свободное время ходил на лыжах. Оставив Леночку на попечение соседей, вместе с Валей на «норвегах» стремительно пробегали несколько кругов по гарнизонному катку, по-прежнему редактировал боевой листок, нянчился с дочкой, читал трагедии Шекспира и рассказы Чехова» – так писал позже Юрий Гагарин.
Но друзья замечали: нервничает Юрий, ждет вызова, хотя всячески и пытается скрыть свои чувства. Впрочем, он всегда умел великолепно держать себя в руках – и это качество уже отмечено в бумагах врачей как одно из достоинств будущего кандидата в космонавты.
Ждать пришлось долго. И только 14 января пришло распоряжение: откомандировать старшего лейтенанта Юрия Гагарина в Москву.
В январе начался второй этап отбора кандидатов для полета в космос.
В воспоминаниях, которые написаны космонавтами «первого набора», подробно рассказывается о тех нелегких для них днях.
«Для полета в космос искали горячие сердца, быстрый ум, крепкие нервы, несгибаемую волю, стойкость духа, бодрость, жизнерадостность» – так в общих чертах сформулировал Юрий Гагарин процесс отбора.
«Вначале мы вели разговоры о том, кто где служит, об общих знакомых, о семьях, но вскоре наступили монотонные госпитальные будни, и если учесть, что мы все были практически здоровы, то можно представить, насколько это было «весело», – вспоминает Евгений Хрунов. – Дни тянулись медленно, похожие один на другой. В восемь часов мы вставали по сигналу «подьем», занимались зарядкой, бегали в парке госпиталя… Группа все уменьшалась. Каждый день кто-то покидал госпиталь… В конце концов из всей нашей группы остался я один. Один из тридцати летчиков, годный без ограничений к «новой» летной работе…»