Утро морей
Шрифт:
– В том-то и дело, что прямо сейчас никого припугивать не нужно.
Ника слабо интересовалась положением замгарина на рынке и в обществе. Она просто покупала таблетки и использовала их, а вот Люда входила в наблюдательный совет «Белого света» и знала гораздо больше.
Замгарин становился все более популярным, но это привело к тому, что у него появилось больше противников. Они придумывали про замгарин небылицы, одна страшнее другой, и с удовольствием их распространяли. Если портал, всегда поддерживавший замгарин, вдруг заговорит о возможной
– Теперь ты понимаешь, почему тебе нельзя писать такие статьи? – тихо спросила Люда, заглядывая ей в глаза.
– И что тогда? С Дашей это произошло!
– Еще слишком рано говорить о том, что произошло с Дашей. Я тебя прошу, хотя бы всестороннего обследования дождись! Думай, Ника. Не чувствуй, а думай.
И Ника согласилась подождать, потому что здравый смысл подсказывал: спешить действительно не нужно. Теперь она и сама сомневалась: стоит ли вообще такое писать?
Через пару дней ее снова вызвали в больницу, она говорила с тем же врачом. На сей раз он казался куда более мрачным и смотрел на Нику так, будто она ему в душу плюнула.
– Как Даша? – только и спросила она.
– Стремительно идет на поправку. У нее была аллергическая реакция.
Ника, собиравшаяся поблагодарить врача и уйти, замерла в кресле.
– Аллергическая… реакция?
– Да.
– Но она же давно замгарин пьет!
– Похоже, аллергия у нее в слабой форме. Приступ был спровоцирован одномоментным приемом слишком большого количества таблеток. Это просто особенность вашей сестры. Для всех остальных замгарин совершенно безвреден.
Последнюю фразу он произнес странно, язвительно, как будто с намеком, который она непременно должна была понять. Вот только Ника понимала все меньше.
– Почему вы изменили свое мнение? – изумилась она.
– Я ничего не менял.
– В ночь, когда Дашу доставили сюда, вы сказали мне другое.
– В спешке допустимы ошибки. Главное, что разобрались!
Интуиция кричала об обмане, однако интуиция давно уже не имела никакого значения. Ника приучила себя к тому, что доверять можно только разуму.
А разум шептал, что ей повезло. Она могла бы нажить проблем и себе, и многим хорошим людям, если бы все-таки накропала ту статейку.
Не нужно радовать их противников тем, что было, по сути, единичным случаем.
Это точно был не единичный случай. Теперь уже Макс не сомневался в этом.
В первые дни после смерти Франика он не мог ничего. И ладно бы он напился, спрятался от проблем гарантированным способом, так нет же! Он наполнял стакан, подносил ко рту, а сделать глоток у него уже не выходило. Перед глазами стояло бледное, измученное личико сына. Вот из-за этого желания сделать глоток он и отказался от собственного ребенка! Можно маскировать это красивыми словами вроде «Не хотел», «Не знал», «Не мог и подумать». Брехня все это. Когда пришло время определять свою жизнь,
Так что несколько дней Макс провел как в дурмане, отмучался наедине со своими мыслями. А потом пришло простое осознание: нужно что-то делать, иначе он умрет тут. Искупление таилось только в мести, а кому тут мстить?
Себе? Этим он и занимался – как будто всю жизнь. Макс недостаточно любил себя, чтобы жалеть, а потому и мести достойной придумать не мог. Эвелине? Она виновата не больше, чем он. Да и потом, вряд ли эту новую Эвелину можно хоть чем-то пронять, раз она даже у гроба единственного ребенка не задержалась, потому что у нее дела.
Нужно было отомстить тому, что убило Франика.
Формально убийцы у него не было. Его смерть объяснили врожденным пороком сердца, который мистическим образом оставался незамеченным шесть лет. Но Макс-то знал, что правда тут даже близко не лежала. Франик был любимым ребенком, Эвелина, при всех своих недостатках, никогда не оставляла его без внимания. Он не болел, а она все равно таскала его по врачам – просто на всякий случай. Не было у него никаких проблем с сердцем! Все началось, когда ему позволили пить эти проклятые таблетки.
К тому же Макс еще до трагедии обнаружил, что дети, принимающие замгарин, умирали, чаще всего – от проблем с сердцем. Но в суде ему не поверили, никого не впечатлили статьи из второсортных иностранных газет, многие из которых уже закрылись. Значит, ему нужно было нечто более весомое.
И он нашел! Он потратил немало денег и сил, но все же обнаружил несколько случаев, похожих на смерть Франика. Девочка десяти лет в одной больнице. Мальчик и девочка в другой. Еще трое мальчишек… Все принимали замгарин. Все были здоровы до этого. Все умерли внезапно, сгорели за считаные дни.
Теперь ему оставалось лишь определить: суд или скандал? Скандал надежней, от скандала так просто не отмахнуться, он заставит людей говорить о том, что им неприятно. Значит, нужно идти к прессе.
И вот тут случилось то, чего Макс никак не ожидал: его союзники стали отпадать один за другим. Те, кто еще вчера оплакивал своих детей и готов был идти до конца, сегодня открещивались.
Многие просто бубнили, что ошиблись. Эти сидели на замгарине, Макс видел таблетки в их квартирах. Они использовали то, что убило их детей, без колебаний! А что такого? У многих были и другие дети. Одним больше, одним меньше…
– Нужно просчитывать все варианты, – заявил ему один из таких папаш. – Смотреть, что по-настоящему выгодно, и не поддаваться страстям.
– То есть, множить надгробья – это не поддаваться страстям? – поинтересовался Макс.
– Вы даже сейчас до патетики опускаетесь… А я вам говорю о будущем! Наша боль не дает нам права ломать мир.
Это были странные заявления, которые Макс не понимал до конца. От таких горе-родителей он спешил уйти до того, как со злости раскроит им череп. Ничего, у него были другие!