Утро ночи любви
Шрифт:
– Я на всякий случай запишу ваш телефон. – Он достал блокнот. Лидия Ивановна замахала руками:
– Нет, нет, нет! Я свидетельницей не буду! Упаси Боже! И на суд не явлюсь! Даже не просите!
– Что такое? – растерялся он.
– Связываться с Алиной? У меня дочь, двое внуков... Нет, нет!
– Но что она может сделать лично вам?
– Да все что угодно! Хотя бы сглазить!
– Вы в это верите?! Вы же учительница! Кстати, что вы преподаете?
– Биологию.
– И верите в сглаз?!
– Верю, не верю, а от Алины лучше держаться подальше, –
– Ну хорошо, – сдался он. – Надо будет, я вас все равно найду.
– Только ей не говорите.
– Хорошо. Не буду.
Он попросил счет. Лидия Ивановна деликатно отвернулась. Расплатившись, спросил:
– Вас подвезти?
– Нет, нет. До моего дома двести метров. Я еще в магазин забегу.
– Ну как хотите.
Они распрощались. Лидия Ивановна пошла в магазин, а он сел в машину и поехал на улицу Безбожную, искать дом номер семь.
...Лидия Ивановна не обманула: за забором, едва он подошел, раздался злобный собачий лай. Воображение мигом нарисовало оскаленную морду, с клыков капает слюна. Штраф, который заплатил Федор Кукин, его, похоже, не остановил. И собаку он не усыпил. Или это была другая собака? За годы работы в розыске Андрей Котяев давно уже научился не верить на слово. Никому. Наврут с три короба, оболгут человека, причем такого, который выше всех этих сплетен и даже не пытается их опровергать. А на поверку оказывается, от себя беду отводили. Кто беззащитный, тот и крайний. Вдруг и этот Кукин – душа-человек? А все ему просто завидуют. Журналисту же нужен скандал, желтая пресса тем и живет. «Меня покусала собака олигарха!» Пойдет на ура. Особенно если добавить какую-нибудь пакость, типа «с которой он спит!» Олигарх, то есть. Из ревности, мол, покусала. Раскупят вмиг!
Он долго звонил, потом долго ждал. А когда калитка наконец приоткрылась, увидел мужчину среднего роста, загорелого, с яркими голубыми глазами. Возраст определить не смог, как ни старался. Подтянут, моложав, да еще загар. Это все равно, что мореный дуб покрыть позолотой, цена его, и без того немалая, от этого только увеличится, а о возрасте никто и не задумается. На поводке мужчина держал огромного дога.
– Вам чего? – нелюбезно спросили его.
– Вы хозяин?
– Он самый.
– Федор Кукин?
– Ну допустим, – насторожился мужчина.
– Могу я с вами поговорить?
– Смотря о чем.
– О вашей дочери. Я из милиции. – Он полез в карман, дог зарычал и рванул поводок.
Он невольно попятился. Рука так и осталась в кармане.
– Повестку, – спокойно сказал Кукин, придержав дога, и сам протянул руку.
– Что?
– Повестку давай. Я распишусь. А там уж мое дело, приходить или нет.
– Я хотел просто поговорить.
– Вон там лавочка. Видишь? – Кукин ткнул пальцем в сторону покосившегося бревенчатого дома. К штакетнику притулилась грубо сработанная деревянная скамейка. – Для того и стоит. Для бездельников. Таких, как ты. А я человек занятой. Неси повестку. Законы я знаю.
Перед ним попытались захлопнуть калитку. Он попытался
Кукин убил из-за Алины семнадцатилетнего парня. «Всякий, кто хоть пальцем...» Есть повод задуматься.
Он глянул на глухой забор, за которым захлебывался лаем дог, покачал головой и побрел к деревянной скамейке. Там сидела женщина в накинутой на плечи шали и лузгала семечки. Едва он подошел, спросила:
– Что, не впустил? Чертов буржуй! А ты покупаешь али продаешь?
– Чего?
– Вот я и спрашиваю: чего? Ежели тебе молочка, ты к ним не ходи, они корову не держат. Хотя, Валька, она деловая. Деньги лопатой гребут! – с завистью сказала женщина. – Глянь, какие хоромы отгрохали!
– Ну, так дочка богатая! – он присел рядом.
– Не... С дочкой Валька не ладит. Она здесь и не бывает. Сынок ее, тот наезжает.
– Чей сын? – он невольно вздрогнул, подумав об Алине.
– Как чей? Валентины!
– А-а-а... А у нее есть сын?
– Как не быть? Муж был, значит, и дите есть.
– Сколько ему?
– Да годков тридцать будет.
– Ничего себе, дите!
– Дите и есть. На мопеде гоняет. Жаловаться только некому! Разве что участковому! Так тот – взяточник! С Федькой чуть не в обнимку ходит! Платят они ему, видать, буржуи чертовы! А от этого мопеда прямо спасу нет! Как зачнет трещать! Тра-та-та-та-та! А то: дрын-дрын-дрын! Ладно бы днем, а ночью? Хочешь, не хочешь – проснешься! Сколько раз ей говорили! Вальке!
– А ему?
– Поди догони сначала! Очки нацепит, шлем на голову напялит, и только его и видали! А то девку сзади посадит голозадую.
– Голозадую?
– А ты видал, каки они нынче штаны носят? Стыдобища! – женщина сплюнула шелуху.
– Выходит, нет у них молока, – задумчиво сказал он.
– У меня есть. Идем.
Она поднялась со скамейки. Он уже понял: покажи удостоверение, и начнется! Заставят разбираться с «голозадыми». Пришлось идти вслед за хозяйкой в дом. Оставив его в сенях, она минут через пять вынесла трехлитровую банку молока, ухнула ее на стол, сказав при этом:
– Утрешнее.
Пришлось заплатить.
– А сметанки не надо? Может, творожку?
– Нет, спасибо.
– А кто тебя к буржуям-то надоумил пойти?
– Сказали: улица Безбожная. Увидел богатый дом и подумал...
– Ну да! Там денежки не те! Не трудовые! Ворованные!
– Почему ворованные?
– Ну как же! Дочка богатая! А как ей богатство-то досталось?
– От мужа. Говорят, – поспешно добавил он.
– А муж кто? Олигарх! Значит, наворовал!
– Вы же сказали, что Алина здесь не бывает.