Утро под Катовице-2

Ермаков Николай Александрович

— Да, да, я много чего знаю, я всё-всё расскажу, только не убивайте, у меня трое детей, им будет очень плохо без меня!

— Вот как, у Вас есть семейное фото?

— Да в портфеле у меня есть фотоальбом.

Я сходил в машину за портфелем, нашел альбом и продолжил светскую беседу с интендантурратом о семье и о его мирной довоенной жизни в Ганновере.

Днем подошли разведчики из отряда во главе с Павловым, который, злобно зыркнув на меня, приказал:

— Идите в отряд, дальше мы сами.

Далее мы с парнями сели в

лодку, переправились через Березину и к вечеру были уже на базе. Там мы сразу по прибытии поужинали, после чего бойцы из моей группы отправились отдыхать, а я уселся за написание рапорта, который закончил часам к десяти вечера и улегся спать в своей землянке. Утром после завтрака я с рапортом отправился в штабную землянку, где меня дожидались Кузнецов, прибывший в отряд этой ночью, и Антипов. Оба они имели очень усталый вид, но встретили меня с большой радостью, особенно командир, который сразу бросился обниматься:

— Ну здравствуй, герой! Живой чертяка! Молодец! — радостно повторял он, тиская меня в объятиях и похлопывая по спине. Даже легче на душе становится, когда есть люди, которые так искренне мне радуются.

— Ну давай садись, — указал мне на кресло Кузнецов, закончив обниматься, после чего он выставил на стол бутылку вина, очевидно, из захваченного мной грузовика. Открыв бутылку штопором, он разлил напиток по стаканам и провозгласил тост, — За Победу!

Чокнувшись, выпив и закусив шоколадом, мы перешли к разговору о моей вылазке.

— Удачно у тебя получилось, — похвалил командир, — В центре, как узнали, кого вы взяли в плен, сразу самолет отправили, сегодня ночью его уже вывезли. Вот так, очень осведомленный офицерик попался. Чую, что в скором времени нам передадут множество информации по тыловым коммуникациям немцев в нашем районе для активной работы. Да и этот Корпань — очень занятный тип, его товарищ Сергей себе забрал, сначала выпотрошат дочиста, а уж потом повесят гада. И как только местные чекисты его прошляпили? Ну да ладно, это уже не наше дело, а вот у нас есть ещё повод, — Кузнецов снова плеснул вина в стаканы, — Много пить не будем, работы много… хотя нет, ты-то можешь отдыхать, — и он долил мне до самого верха, потом выпрямился и официальным тоном произнес — Младший лейтенант Ковалёв, Вам присвоено звание Героя Советского Союза!

— Служу Советскому Союзу! — выпалил я, вытянувшись по стойке смирно.

— И внеочередное звание старшего лейтенанта, — продолжил радовать меня командир, протягивая стакан, который я тут же осушил одним махом.

— Награды пока будут находиться в Москве, в штабе партизанского движения. Там считают, что в немецком тылу нельзя разгуливать с орденами. Кстати, — командир снова разлил вино, окончательно опустошив бутылку, — Нам с комиссаром, — он кивнул на Антипова, — Дали по Красному Знамени, а мне ещё и звание до майора повысили.

— Поздравляю! — произнес я и, чокнувшись с командирами стаканом, снова выпил.

* * *

Посидев

ещё немного с начальством, я вернулся в землянку и весь оставшийся день валялся на своем ложе, ничего не делая. На следующее утро меня вызвал командир и приказал заниматься боевой подготовкой с отделением Хомича и теми бойцами, которые ходили со мной на последний выход. Следующие десять дней я гонял вверенных мне партизан по осеннему лесу, отрабатывая тактику и взаимодействие, молча удивляясь и тихонько радуясь тому, что обо мне больше не вспоминают.

Но, как оказалось, у моего длительного отдыха были свои причины. Тридцатого сентября меня к себе вызвал Кузнецов, и, когда я пришел в штабную землянку, то обнаружил там кроме него ещё одного незнакомого мне мужчину с пронизывающим, как рентген, взглядом.

— Знакомьтесь, — представил меня командир отряда, — Герой Советского Союза старший лейтенант Ковалев, а это, — Кузнецов жестом указал на неизвестного мне мужчину, — Товарищ Федор из Москвы, все его приказы являются обязательными для исполнения. Ну Вы тут общайтесь, а я пойду подышу свежим воздухом, — с этими словами он покинул помещение.

— Присаживайтесь, Андрей Иванович, — товарищ Федор указал жестом на кресло, — в ногах нет правды.

— Но правды нет и выше, — ответил я ему, располагаясь на плетеном сиденье.

— Это вы о чем? — настороженно спросил собеседник.

— В ногах нет правды, но в заднице её тоже нет, — объяснил я ему смысл бородатой для меня шутки.

Тот зашелся хриплым смехом:

— Ха-ха-ха, тонко подмечено, как я сам не догадался, — пока он смеялся, лицо его излучало доброту и дружелюбие, но лишь только смех прекратился, как на меня снова смотрел суровый мужик с ледяным пронизывающим взглядом.

— Ну а теперь к делу, — начал товарищ Федор без предисловий, — насколько я знаю, Вы родом из Варшавы, в совершенстве владеете немецким и польским языками и неоднократно переодевались в немецкую форму при выполнении боевых заданий.

— Да, так и есть, — согласился я с ним.

— Так вот, у нас есть важное дело, которое Вы должны будете выполнить — необходимо доставить небольшой груз в Варшаву и забрать оттуда посылку.

Хм, интересно… прокачусь на поезде, здоровый сон на чистом белье, питание в хороших ресторанах. Надо только деньжат побольше с них содрать. Я согласен!!!

Разумеется, на лице я никакой радости не изобразил, напротив, постарался выглядеть максимально задумчивым и тревожным.

— Задача очень сложная, требует тщательной подготовки. У Вас есть уже наработки? — спросил я.

— Нет, у нас уже почти месяц нет связи с варшавской резидентурой, так как из-за отступления мощность их радиостанции недостаточна, а Вас нам порекомендовали, как находчивого и здравомыслящего человека с превосходными боевыми навыками, поэтому было решено, что план операции мы с Вами разработаем совместно.