Утро - Ветер - Дороги
Шрифт:
Врачи делали все, чтобы спасти Зину. Дядя Александр съездил домой и опять вернулся в клинику. Новокаиновая блокада, переливание крови, вливание противошокового раствора, капельные вливания растворов и крови. Когда Зина начинала задыхаться - кислород, глюкозу, инсулин, какие-то еще лекарства и уколы. Измучили они ее, но я понимала: надо было бороться до конца.
Зина лежала словно без сознания, закрыв глаза, стиснув зубы - дыхание вырывалось со свистом, серое лицо искажено страданием, но время от времени она открывала гласа, чтоб взглянуть,
– Владя... ты здесь ?
– Я никуда не уйду, Зина, я буду за тобой ухаживать.
– Не уходи... карауль меня... Я боюсь.
Вечером для меня Принесли раскладушку, постелили постель, и Вина успокоилась. Как будто я могла бросить ее в такой час.
Заглянула Наташа: меня вызывали к телефону. Зина была в забытьи, и я посадила на свое место Наташу, чтоб Зина не испугалась, когда придет в себя.
Звонил Ермак. Из угрозыска. И опять я не узнала его голос.
– Как Зина?
– спросил он. Я рассказала.
– Это хорошо, что ты при ней, - сказал он. И как-то странно поперхнулся.
– Слышишь, Владя, всю жизнь меня будет тяготить сознание вины. Если бы мы только раньше поймали этого лупоглазого зверя! Дождались, когда он сделал свое гнусное дело и сам поспешил прийти. Вот он - я! Всего лишь покушение на кражу. Пусть я получу взыскание, но я ему...
О чем он говорит? У меня в голове мутилось. Я не понимала.
– Слушай, Ермак, вы еще не поймали убийцу?
– Он у нас. Только не признается. Ничего, негодяй, расколется... С ума можно сойти.
– Ермак. Надеюсь, ты говоришь не о Валерии Шутове?
– Да. О нем.
– Шутов не убивал.
– Он убийца, Владя. В кустах нашли его записную книжку... Потерял, когда удирал.
– У него есть алиби совершенно точное.
– У него нет алиби. Прятался где-то на чердаках. Никто не видел.
(Какой идиотизм! Валерий Шутов показывает "благородство"... Даже не сослался на меня. Вот балда!)
– Слушай, Ермак... Ты меня хорошо слышишь?
– Отлично.
– Так вот, доложи своему начальству, что Валерий Шутов ночевал у нас, в папиной комнате. Пришел вчера в одиннадцать вечера, а утром я сама отвезла его на такси к вам, в угрозыск. Понятно? Не теряйте времени, ищите убийцу. Я пошла к Зине. Пока!
Я опустила трубку.
Теперь Ермак с ума сходит, но что поделаешь!..
Глава девятнадцатая
БЕЛЫЕ ЖУРАВЛИ
Я шла по коридорам клиники. Больные уже спали. В палатах потушили свет. Сквозь полуоткрытые двери доносились то спокойное дыхание, то стоны. Коридоры были длинные, и на каком-то расстоянии друг от друга стояли столики медсестер с лампами под плотным абажуром. Сестры читали или заполняли какие-то карточки.
Я никогда еще не была в больнице ночью - маму навещала часов в пять-шесть вечера. Чем-то мне больница напоминала корабль. И вдруг я вспомнила письмо Дана. Как он шел ночью пустынными коридорами корабля и машины стучали, как сердце здорового человека, и все было как будто спокойно,
Но старший механик был стар, он прожил добрую, долгую жизнь, и он уходил, удовлетворенный этой жизнью. А Зина Рябинина, кроме мутного тяжелого детства, которое она сама себе исковеркала, ничего еще не видела и не знала. И вот - смерть тоже бродила по коридору.
Я заглянула к дяде. Он увидел зареванное мое лицо и покачал головой.
– Дядя Александр, ты профессор, ты хороший хирург, неужели нельзя спасти Зину? Она ведь только стала человеком, и вот...
– Она родилась человеком, - поправил меня дядя.
– Мы делаем, Владлена, что можем... Но эти негодяи так ее искромсали... Еще не пойманы?
– Поймают, они не там искали. Может, она все-таки выживет, дядя Александр?
Он как-то странно и грустно посмотрел на меня.
– Я завидую Сергею, - сказал он вдруг.
– Не представляю своих ребят в такой ситуации... Это невозможно. Такая рационалистичность. Много рассудка и мало сердца. Словно их воспитала твоя мать.
– Она их тетка, - сказала я, всхлипнув, потому что он обошел вопрос о Зине.
– А ты ее дочь, - с досадой сказал дядя.
– Не смогла же она сделать рассудочной и холодной тебя?
Я вернулась к Зине. Она только что пришла в себя.
– Ты здесь, Владя?
– Я здесь, Зинушка.
– Ты устала. Придвинь раскладушку... ляг рядом со мной. Держи за руку.
– Я посижу возле тебя.
– Нет. Ляг. Ты устала.
– Нужен подход к кровати, - пояснила Наташа.
– Но мы сделаем так...
Мы осторожно подвинули кровать с Зиной на середину палаты. С одной стороны мы поставили раскладушку, а с другой был свободный проход.
– Тогда позови, если что...
– сказала Наташа.
Я прилегла на раскладушку и взяла Зинину холодную руку в свои горячие.
– Владя!
– зашептала Зина.
– Ты не боишься, когда я буду... отходить... держать мою руку?..
– Ты поправишься, Вина.
– Ответь.
– Я буду держать тебя за руку. Я буду с тобой все время.
– Пожалуйста, Владечка, а то я... боюсь...
Она в изнеможении умолкла. Я лежала рядом, держа ее руку в своей. Потом я уснула незаметно для себя, как провалилась в сон, не выпуская ее руки. Проснулась, когда пришли врачи для очередной процедуры.
– Спят, как две сестрички, - сказала дежурный врач, -улыбаясь.
Я сконфуженно села. Когда все опять ушли, я уже. больше не спала.
– Зина, тебе очень больно?
– спросила я шепотом.
– Очень...
– А ты почему не стонешь?
– Ты будешь плакать.
– Подумаешь, если и заплачу. Ты постони, тебе легче будет. Не сдерживайся.
После этого Зина стонала.
– Ты все ведь понимаешь?
– спросила она вдруг.
– Пусть Геленка не приходит на мои похороны.