Утверждение правды
Шрифт:
– Только вы стучите так, Рупрехт. Что-то произошло, или вам удалось выяснить подробности прежних новостей и событий?
– Не знаю, что вам и сказать, госпожа фон Рихтхофен. Скорее, я хотел поделиться с вами некоторыми опасениями. Для начала – конгрегаты. Один из них говорил со мною дважды.
– Со мной тоже.
– Интересовался, каким образом вы оказались вне трибун?.. – уточнил фон Люфтенхаймер и, не дожидаясь очевидного ответа, кивнул самому себе: – Да. Меня он спрашивал о том же. Я сказал, что в отсутствие отца вы опекаете меня чрезмерно дотошно. Приношу свои извинения, госпожа фон Рихтхофен, но я позволил себе не слишком лестно оценить эту опеку. Он задал мне несколько вопросов о моей покойной матушке, о том, в каком возрасте отец оставил меня в Карлштейне,
– Так что же вызывает у вас опасение, Рупрехт?
– Не поверите, – скривил губы тот. – Эрвин и Матиас, эти два бездельника.
– И… чем же?
– Сегодня они дважды беседовали с одним из инквизиторов; третий раз я их увидел вот только сию минуту, пока направлялся к вам. Но не это меня настораживает, а то, что они говорили со мною. О вас.
– Вот как, – произнесла Адельхайда неопределенно; тот кивнул:
– Будь вы кем другим, будь иными обстоятельства – и я бы не обратил на сей факт внимания; сейчас все говорят со всеми и обо всех. Однако эти двое цеплялись ко мне уж чрезмерно дотошно, выспрашивая о том, что мне известно о вас – о вашем характере, привычках, близости к Его Величеству, подозрительных словах или поступках… И однажды мне даже показалось, что они пытаются натолкнуть меня на мысль о вашей причастности к произошедшему. В свете этого я даже боюсь предположить, о чем они могут говорить с тем инквизитором. Как вам кажется, госпожа фон Рихтхофен, два оболтуса решили сделать что-то полезное от чистого сердца или?..
– Или причастны как раз они и пытаются перевести подозрения на другого? – докончила она со вздохом. – Не знаю. С одной стороны, уж больно бездарно они это делают, но с другой – с чего вдруг в них проснулась тяга к дознавательству? И с любой из сторон: до сей поры оба не отличались ни особенно заметной склонностью напрягать ум, ни каким-либо рвением, кроме как к сопровождению Его Высочества в неприличные заведения… А где они сами были во время взрыва?
– Неподалеку от меня, так же готовились выйти на ристалище после поединка Его Величества.
– Вы видели их?
– Не все время. Но порой они попадались мне на глаза. Всё же, госпожа фон Рихтхофен, даже если они замешаны в этом деле, они не были исполнителями. Не малефики же они, право слово… Однако…
– Да? – подбодрила Адельхайда, когда тот замялся, и фон Люфтенхаймер нерешительно предположил:
– Та записка… Она составлена человеком, который явно знал, что вы посвящены в какие-то тайные дела, что занимаетесь не только светскими визитами и путешествуете не только ради собственного удовольствия. Или же тот, кто написал это, предположил, что все это так. Как я. Так же обратив внимание на некоторые события в придворном бытии, ваш распорядок и ваше не вполне обычное для женщины поведение.
– Полагаете, Рупрехт, эти двое могли произвести столь сложные выкладки?
– Или кто-то это сделал за них, – тихо уточнил тот. – И сообщил им. Или они умнее, нежели хотят казаться. Заметьте, Его Величество потому и смотрит благосклонно на общение Его Высочества с ними, потому и не принимает их всерьез, не следит за ними, потому и не ждет от них никаких неприятностей, что они производят впечатление людей легкомысленных и не способных влиять ни на что и ни на кого. Быть может, это и было их целью – создать такое о себе мнение? Дабы втереться в доверие к наследнику? Как полагаете, стоит сообщить об этих подозрениях Его Величеству?
– Это еще не подозрения, Рупрехт, – возразила Адельхайда со вздохом. – Всего лишь предположения, догадки, даже не версия.
– Но ведь нельзя же бездействовать. Быть может, стоит поступить, как они? Без особенных подробностей, могущих выдать вас, описать ситуацию конгрегатам? Намекнуть на то, что эти двое ведут себя подозрительно, и направить их внимание на Эрвина и Матиаса?
– А если мы ошибаемся? Ведь вовсе не факт, что всё так и есть, и не исключено, что эти юноши просто оказались чуть
– И каким же?
– Мне надо подумать, Рупрехт, – мягко произнесла Адельхайда. – Не спешите – ни с выводами, ни с действиями. Скажите лучше, не стало ли известно чего-либо нового в связи с письмом на дверях собора?
– Если и стало, конгрегаты мне не отчитываются, – недовольно поморщился фон Люфтенхаймер. – Да и Его Величество пребывает в неведении касательно их выводов или вообще ведомой им информации. Они ведут себя своевольно и даже с Его Величеством обращаются неподобающе. Его допрашивают, можете себе вообразить, госпожа фон Рихтхофен? Допрашивают Императора!
– Для них он просто свидетель, – пожала плечами Адельхайда. – И это, быть может, даже верно. Ведь в любом случае то, что они делают, ради его же блага.
– Вы на чьей стороне? – недовольно буркнул фон Люфтенхаймер, и она улыбнулась:
– Я на стороне Его Величества. А сейчас наличие здесь инквизиторов ему на пользу. Мы с этими двумя просто пойдем разными тропами к одной цели: раскрыть заговор, приведший к смерти множества людей.
– А вы полагаете, получится? – с внезапной усталостью спросил фон Люфтенхаймер, отчего-то понизив голос. – У нас или у них… Вы убеждены в том, что виновный будет найден?
– Я на это надеюсь, Рупрехт. Они мастера в своем деле…
– Я слышу в вашем голосе сомнения? Полагаете, конгрегаты прислали сюда не лучших? Вы предпочли бы видеть здесь Курта Гессе?
– Почему вы вдруг заговорили именно о нем?
– Говорят – он лучший, – отозвался тот, помедлив. – И, насколько мне известно, вы отзывались о нем самым лучшим образом после возвращения из Ульма. Его Высочество полагает его одним из новых Героев Империи…
– Этот человек избавил меня от кошмарнейшей смерти, Рупрехт, – улыбнулась Адельхайда через силу, – посему я, что поделать, буду его нахваливать. И – да, я полагаю, что он имеет неоспоримый талант к раскрытию сложных дел. Однако конгрегатское руководство наверняка откомандировало сюда лучших из тех, что есть, ведь речь идет об Императоре, о его безопасности, об Империи. В эти дни здесь, кроме инквизиторов, еще и их expertus’ы, а эти господа способны на многое.
– Сейчас место ночного происшествия оцеплено, – вздохнул фон Люфтенхаймер. – Эти expertus’ы что-то делают там, среди разгромленных шатров, но я не представляю что. Конгрегаты говорили, что сюда вызваны два священника, которые смогут «противостоять этим силам»; уж не знаю, что они под сим разумели. Видимо, они намерены произвести освящение земли вокруг ристалища, но всё, что произошло, слишком серьезно, чтобы с этим справился рядовой священнослужитель. Что там творится сейчас, я не знаю; с конгрегатами прибыло не слишком много бойцов, однако они ухитряются держать под присмотром все подступы. А у меня появилась мысль еще раз провести осмотр места…