Уважаемый господин дурак

Эндо Сюсаку

***

Вечером по случаю приезда Гастона устроили торжественный ужин. Стол был уставлен разнообразными редкими блюдами. Почетный гость переоделся в свою старую одежду, в которой он был на корабле, и сидел теперь в неудобной позе на своей подушке. Колени торчали впереди. Такамори пытался заставить его сесть, скрестив ноги, но они у него были слишком длинными для такой позы.

Увидев перед собой столько необычных блюд, Гастон, как ребенок, захлопал в ладоши и, показывая на них, начал считать:

— Один, два,

три, четыре, много, много блюд!

Видя его искреннее восхищение, Томоэ чуть не забыла о своей к нему неприязни.

— Гастон-сан, вы впервые едите японскую еду?

— Однажды в Париже я пробовал японские блюда.

В Париже есть японский ресторан, которым владеет японец, женившийся на француженке. Гастон был в нем однажды со своими друзьями.

— Что вы изволили там кушать? — спросила Сидзу, с опаской глядя на Такамори и предчувствуя, что Гастон может не понять ее японский язык.

— Мама, не употребляй такие трудные слова. — Сидзу выбрала самую вежливую форму глагола «кушать». — Если ты будешь говорить простым языком и делать паузу между фразами, он тебя поймет.

Совет Такамори распространялся на всех присутствующих.

— Гастон-сан, с этого момента мы будем звать тебя просто Гас. Гастон слишком сложно.

— Да, я понял.

— Гас, что ты ел в японском ресторане?

— Сукеякы.

— Не сукеякы. Правильно сказать сукияки [2] .

2

Тонко порезанные кусочки мяса, поджаренные на сковороде в специальном соусе с овощами.

Уже некоторое время Матян стояла в углу, не в состоянии отвести взгляд от Гастона. Томоэ пыталась ей сигнализировать, чтобы она прекратила пялиться на гостя, но Матян зрелище заворожило настолько, что она забыла обслуживать сидевших за столом.

Гастон действительно представлял собой достойное зрелище. Его палочки неуклюже опускались на кусочек еды в одном из стоявших перед ним блюд, захватывали его и осторожно несли в направлении рта. Затем лошадиное лицо встречало палочки на полпути, рот распахивался и — хлоп! — еда исчезала в нем. Таким образом поглощались кусочки сырой рыбы, шпинат и все остальное. Почти как гиппопотам, которого Томоэ видела однажды в диснеевском фильме.

— Гас, ты потомок Наполеона, не так ли? — наконец отважился спросить Такамори.

— Да, моим предком был Наполеон.

Ветвь Гастона происходила от ребенка, родившегося от Наполеона у знаменитой Марии Валевской.

«Правда ли это?» — думала Томоэ, наблюдая за Гастоном. Это лошадиное лицо и застольные манеры бегемота! Трудно поверить, что Гастон мог своим предком иметь этого знаменитого героя, который преодолел Альпы и захватил Италию. Внезапно ей пришло в голову подозрение: а не мошенник ли он?

Томоэ ничего не знала о законах наследственности Менделя и Лысенко, но ей казалось странным, что первый и последний представитель родословной линии могут во всех отношениях настолько отличаться друг от друга.

Известно, что император Наполеон был

невысокого роста и имел маленькое лицо. Вместе с тем он обладал острым соколиным взглядом и имел хитрые, как у лисы, губы. А посмотреть на Гастона — лицо и тело призрака, а манеры совершенно несовместимы с родом Наполеона. В нем было так же трудно отыскать какие-нибудь следы Наполеона, как рыбу на дереве. Если бы мир не изменился со времен Наполеона, его сегодняшний потомок назывался бы граф Гастон де Бонапарт. Томоэ пыталась представить его себе в Версальском дворце с его сверкающими люстрами, — вот он почтительно целует руки элегантно одетым благородным девицам и танцует с ними в бальном зале.

Какой абсурд! Даже представить, как обладатель этой лошадиной физиономии кружится в грациозном вальсе, — значит разрушить все романтические мечты и ожидания. Подозрения вновь вернулись к Томоэ. А что, если, скрываясь за этим идиотским внешним видом, он что-то против них замышляет? Она украдкой взглянула на него. Гастон перестал есть и рассеянно смотрел в окно.

— Гастон-сан, вы не хотите что-нибудь еще поесть?

Он не ответил.

— Гастон-сан.

В этот раз он повернулся к Томоэ и печально улыбнулся.

— Что случилось, Гас? — с беспокойством спросил Такамори, поставив бутылку виски, из которой наливал себе вторую порцию.

— Собака-сан, — ответил Гастон, показав на свою тарелку, — хочет кушать.

— Собака-сан?

Томоэ сразу поняла, что имел в виду Гастон, когда вспомнила его фигуру в кимоно и старых ботинках, за которой плелась истощенная и грязная псина.

— Ах да. Та бездомная собака.

Эта собака всегда бродила в окрестностях. Иногда она даже пробиралась на кухню и опрокидывала мусорное ведро, вызывая гнев Матян.

Гастон поднялся и открыл окно, через которое стало слышно, как собака кашляет на улице. Видимо, как и люди, она страдала от астмы. Гастон взял остатки еды со своей тарелки и бросил их собаке. Томоэ и Матян с отвращением отвернулись.

— С сегодняшнего дня эта собака-сан ваш друг. Как и я ваш друг, — заявил Гастон, глядя на всех со счастливой улыбкой на лице.

Вечером, когда Гастон ушел в свою комнату, Томоэ устало вздохнула. Она чувствовала себя совершенно измотанной — как физически, так и морально.

— Теперь ты, надеюсь, удовлетворен, пригласив этого дурака в наш дом, — сказала она Такамори с возмущением.

Тот покачал головой:

— Еще рано говорить, дурак он или нет. Он еще может удивить тебя.

— Если он не дурак, то мошенник, который постарается доставить нам неприятности.

Такамори, чувствуя свою ответственность за приезд Гастона в их дом, красноречиво защищал его, но так и не смог убедить сестру. Она была готова согласиться, что лошадиное лицо и медлительность в движениях Гастон получил от бога — тут уж ничего не поделаешь. Но, слушая его и наблюдая за его поступками, она была вынуждена признать: его умственное развитие соответствует уровню маленького ребенка. Гастон ни в малейшей степени не походил на сообразительного, находчивого и остроумного молодого француза, к образу которого Томоэ привыкла по книгам и кинофильмам.