Уважаемый господин дурак
Шрифт:
— Извините, извините, — криво улыбнувшись, выговорил Эндо. — Этот иностранец слишком много выпил. Он человек с юмором... Нам можно ехать дальше?
— Да, проезжайте, — разрешил все еще потрясенный полицейский.
Машина тронулась сквозь мелкий дождь, похожий на туман. Желтые фонари полицейских скоро остались далеко позади.
— Вы когда-нибудь видели что-либо подобное? — воскликнул водитель, обернувшись к сидящим сзади. — Этот парень, похоже, немного не в своем уме.
— Я не знаю, так это или нет, но благодаря ему мы удачно проскочили. Иностранец-сан, вы часто совершаете
Как раз в это время предсказатель Тетэй рассказывал Такамори о том, что ему известно о Гастоне.
— Он исчез, пока я ходил в туалет. Даже вещи его здесь.
И действительно — единственное имущество Гастона, старый вещевой мешок, лежал на земле.
— Я ждал его целый час, но он так и не появился.
— И куда, вы думаете, он исчез?
— Этого я не могу понять.
— Не можете ли вы найти его с помощью ваших пророческих палочек? Не скажут ли они вам, где он?
— Нет, это бесполезно, — стыдливо признался старик тихим голосом. — Я им сам не верю.
Машина ехала уже около часа под дождем, а тот все усиливался. Гастон сидел, по-прежнему обхватив голову руками, и в его ушах ритмическая вибрация автомобиля звучала различными человеческими голосами. То приятный голос Томоэ, то голос Такамори. «Убегай, убегай, Гас-сан». Затем вибрация вдруг превратилась в страстный призыв старика Тетэя. Нет, то не был голос старика Тетэя, а шепот какого-то другого существа, не видимого глазу. «Ты все еще не веришь... А разве ты не намеревался верить в каждого». Внутреннему взору Гастона открылось ночное небо, все в мерцающих звездах, и по нему из последних сил за автомобилем бежал Наполеон.
— Приехали, Эндо-сан.
Подняв воротник плаща, Эндо открыл дверцу машины.
— Выходите, иностранец-сан.
Дождь падал на лицо и шею Гастона. Он смирился со своей судьбой и подставил свое огромное, как у слона, тело под черный дождь незнакомой страны. Водитель включил радио, и раздались звуки сентиментальной баллады:
Мой нежный, не будь жестоким,Мой любимый, не будь бессердечным...— Ну, я поехал. — Водитель захлопнул дверцу и помахал рукой.
Эндо кивнул ему и вплотную подступил к Гастону.
— Пошли!
Несмотря на дождь, в воздухе стоял почти животный запах. Перед ними тянулся ряд строений, похожих на хлевы для скота, а перед ними под зонтиками в ожидании клиентов стояли ряды проституток.
— Куда мы идем? — с удивлением спросил Гастон у Эндо.
— Это Санъя. Мы все еще в Токио, но полиция входить сюда не решается, — мрачно ответил Эндо, закрывая лицо от дождя. — Так что вам лучше смириться.
Оглядевшись, Гастон понял, что все строения были фактически гостиницами, но они очень отличались от тех, что он видел в Сибуя. Грязные и запущенные, а на полуразбитых окнах было краской написано: «Одна ночь — 40 иен». Невероятно, что здесь можно переночевать так дешево. Эндо
— У вас есть отдельная комната на двоих?
— С ватным одеялом — триста иен, — ответил мужской голос из-за перегородки, устроенной так, чтобы гости не видели его лица.
— Подойдет, — сказал Эндо и, отсчитав три бумажки по сто иен, сунул их в отверстие.
— Поднимайтесь на второй этаж. Вторая дверь на правой стороне. Обувь лучше возьмите с собой, а то могут украсть.
Вслед за Эндо Гастон поднялся на второй этаж. Уже знакомый животный запах теперь был всюду: и в коридоре, и в комнате, куда они вошли. Коричневые от старости циновки, исписанные прежними жильцами стены, сваленные в кучу в углу одеяла — вот все, что находилось в этой маленькой, как тюремная камера, комнатке. Жилище старика Тетэй, может, пребывало в большем беспорядке, но там хоть витал человеческий дух.
— Не оставляйте обувь в коридоре, — предупредил Эндо. — И лучше будет, если свернете всю одежду и положите себе под голову, иначе ночью украдут.
Эндо сел на пол у стены и, хрипло кашляя, начал чистить платком револьвер.
— Пошли спать?
Расстелив постель, Эндо снял верхнюю одежду и брюки, свернул их и положил под подушку, как и советовал сделать Гастону. В одежде он казался высоким и тощим, но в одном белье тело его выглядело хорошо сложенным, и он не производил впечатление человека, который кашляет кровью. По привычке киллера к осторожности револьвер он положил в центре постели — так до него быстрее дотянуться, если на них внезапно нападут.
— Иностранец-сан, вы не собираетесь спать? Уже два часа ночи, — тихо сказал Эндо. — И хочу вас предупредить: у меня чуткий сон, и я услышу, если вы попробуете покинуть комнату.
Гастон печально улыбнулся. Его телу было по-прежнему беспокойно и страшно, однако сердце приказывало оставаться здесь.
Выключив 30-ваттную лампочку, Гастон залез в постель. Его длинные ноги наполовину торчали из-под тонкого ватного одеяла. Но что еще хуже — запах пота и грязного человеческого тела исходил не только от одеяла, им были пропитаны и потолок, и стены.
Закрыв глаза, Гастон слушал, как дождь бьет в окна их комнаты. Откуда-то послышался громкий напряженный смех женщины — в нем можно было уловить печальные нотки. Дождь все усиливался, теперь казалось, будто кто-то бросает в окна горсти горошин. Эндо вновь закашлялся, и в кашле его тоже звучало что-то печальное.
— Больны? — тихо спросил Гастон и, когда Эндо ничего не ответил, повторил: — Вы больны?
— Мои легкие поражены, — устало ответил Эндо. — Как это будет по-французски? Уже забыл... Давно это было, когда я его учил.
— Tuberculose.
— Вот как? Tuberculose? Неприятное слово. — Он повернулся в постели к Гастону лицом. — Вы действительно бродяга? Зачем вы приехали в Японию?
Гастон ничего не ответил.
— Не хотите говорить — не надо. Это не мое дело.
— Ваша работа?
— Работа? — Эндо рассмеялся тихим хриплым смехом. — Я полагаю, убивать людей за деньги можно назвать моей работой.
— Убивать людей?
Услышав испуганный голос Гастона, Эндо легонько постучал рукой по его одеялу.