Увечный бог
Шрифт:
– Я не смогу снова!
Банашар посмотрел на Гудда.
– А вас, капитан, одолели те же сомнения? Или дар Бурегонов возродится, чтобы вас защитить?
– Адъюнкт явно в это верит.
– А вы ей возражаете, капитан?
– Дело сложнее.
– Вы здесь не ради нее? Не для этого вам вручили дар?
Все смотрели на Рутана Гудда, а он казался весьма несчастливым.
– Это зависит... Никто в мире настолько не прозорлив. Они знали, что спрятано в Колансе? Вероятно. Они были заинтересованы в освобождении?
– Едва ли, - прорычала Фаредан Сорт,
Глаза Гудда коснулись оружия, он сухо улыбнулся.
– Подозреваю, вы отреклись от Стены на достаточном основании.
– Я сражалась в трех звеньях от Седогривого.
Рутан Гудд кивнул, но ничего не сказал.
Лостара хрипло вздохнула.
– Нечестно. Рутан... вы боитесь использовать дар Бурегонов?
– Бурегоны не склонны к компромиссам, - вмешался Банашар, когда все поняли, что Рутан Гудд намерен молчать.
– Капитан ощущает двойственность. И риск неудачи. Боится, что высвобожденная сила Бурегонов решит, что риск слишком велик - что неудача плана Адъюнкта сокрушит слишком многое.
Лостара воскликнула: - Рутан, вы не контролируете эту силу?
Он наконец соизволил ответить, кривя лицо: - Спросите себя про Танец Теней, Лостара.
– Это же воля бога!
– А кому служат Бурегоны? Кто знает? Вы, Фаредан? Они безмозглые, бесчувственные твари? Вы стояли на Стене. Расскажите ей, что вы видели своими глазами.
– У них есть цель, - ответила та медленно.
– Они одержимы. Но больше ничего не знаю.
– Это никуда нас не ведет, - буркнула Ребенд.
– Вот факты: я и ты, Скенроу, командуем ротами. Нам нужно знать больше? Тогда советую вернуться в части и оставить обсуждения вышестоящим.
Она утащила Скенроу за руку - Банашар видел, как та оглянулась на Рутана, но тот этого или не заметил, или решил проигнорировать. И потому не увидел исказившего ее лицо горя.
Фаредан Сорт со вздохом втащила перчатки.
– Всех благ, капитаны.
Жрец поглядел в утреннее небо, сощурился, видя Нефритовых Чужаков. "Близки как никогда. У нас день или два. Уверен: не больше".
– Котиллион поклялся, что никогда больше меня не захватит, - сказала Лостара Ииль.
Банашар поглядел с любопытством.
– Полагаю, слишком большое искушение?
– Что-то забирая, что-то отдаешь.
Он кивнул, понимая смысл ее слов.
– Я был уверен, что выживу, - сказал Гудд.
– Но теперь сомневаюсь.
– Значит, почуяли, что чувствуют все остальные, - бросила Лостара.
Мужчина повернулся к Банашару: - Если вы не будете с ней, Жрец, где же вы будете? Зачем вы здесь?
– Этот вопрос не дает мне покоя, - признался он. Прозвучали рога, означавшие начало построения колонны.
– Как смертному переиграть божество? Бывало ли такое прежде? Старый порядок перевернут - или это лишь... особые обстоятельства? Момент, уникальный в истории?
– Вы "переиграли" для нее Осеннюю Змею?
Услышав вопрос Лостары, Банашар нахмурился. Поглядел на нее внимательнее, потом обратился к Гудду: - Выглядите потрясенным. Оттого, что я наделен такой властью?
– Он покачал головой.
– Вы меня не понимаете. Я не говорил о себе. Я не смог бы победить божество, пусть я и последний священник в его Доме. Понимаете? Это она. Она это сделала, не я.
– Она говорила с вашей богиней?
Банашар хмыкнул.
– Нет, Лостара. Она вообще редко говорит - вы должны были понять это лучше, чем все другие. Нет. Она просто отказывается сойти с избранного пути, и одним этим посрамляет богов. Понимаете? Посрамляет их.
Рутан Гудд потряс головой: - Боги слишком спесивы, чтобы ощутить смирение.
– Год назад, лежа пьяный на койке, я согласился бы с вами, капитан. Но скажите: вы будете сражаться за нее?
Устремленные на Банашара глаза сузились. Он ответил: - Всем сердцем.
Вздох Лостары скорее напоминал рыдание.
Охотники за Костями сформировали колонну. Адъюнкт, приказавшая никому не следовать за собой, села на коня и не двигалась с места, пока мимо не проскрипел последний фургон; потом она взяла поводья и развернула животное к западу.
Она видела тропу, оставшуюся после морпехов и панцирников, ушедших на запад, а потом свернувших к северу. Они уже исчезли из вида, скрылись за обманчивыми складками равнины. Рука коснулась пустых ножен у бедра, и отдернулась. Она поправила шлем, поглядела на свой поношенный малазанский мундир. Винный оттенок выцвел, серое местами стало скорее белым. Кожа перчаток потрескалась, покрылась пятнами соли и пота. Ватная обшивка защищающих бедра поножей растрепалась, местами показывая стальные полосы.
Она застегнула плащ на груди; тяжелая шерсть повисла, заставляя опустить плечи. Поровнее распределив вес, выпрямилась, провела рукой по застежкам, отыскивая слабые места. Смахнула со щек тонкие волосы.
Повернув коня, Адъюнкт пустилась медленной рысью.
Проезжая мимо солдат, что шли слева, она не поворачивала головы.
А вот на нее смотрели все.
И молчали. Ни слова ободрения, ни жеста, ни односложного вопроса - лишь топот сапог, лязг доспехов.
Она выпрямила спину, медленно выезжая во главу колонны. Изо всех ее странствий это - от хвоста армейской колонны до головы - оказалось самым долгим. И, как всегда, она проделывала его в одиночестве.
Трое Форкрул Ассейлов в седлах белых как кость джагских жеребцов остановились в трети лиги от своих армий. Их разумы слышали далекий шум; они понимали, что нападение на Великий Шпиль началось. Однако Аграст Корвалайн дрожал от ударов чуждой магии, и древней и новой, так что подробности были недоступны. А вот витавшая между ними тревога, увы - почти видимой.
– Не имеет значения, - заявил брат Высокий.
– Перед нами единственная задача, и мы одержим верх. Если потом придется снова завоевывать Алтарь Осуждения, мы сделаем и это.