Уведу тебя за собой
Шрифт:
– Даур! Очаровашка!
– Багирова целует Медведя в щёку, за то, что он вытащил из вазы розу и благодарит её за завтрак.
– Да где ж вас таких красивых делают? М-м! А фигура просто огонь. Вот где природа и генетика мимо не прошли. Я бы твою фоточку на заставку в телефоне поставила, честно-честно.
Ерохин даже краснеет от таких комплиментов.
– Я какие-то вкусные-превкусные запахи почуял носом, – Козырев тянет шею, как жираф, высматривая, что ещё домработница вносит в столовую и выставляет на сервировочный стол.
– Арррииина!
Валя с комичным надрывом показывает рукой на Багиру.
Наши взгляды пересекаются, и я впервые за утро решаюсь посмотреть ей в глаза. Она вспыхивает румянцем и резко переключается на Козырева.
– Уффф! Валентин, у меня мурахи по коже. Смотри, влюблюсь, аха-ха-ха!
– Арина заливается приятным смехом, и я глаз не могу оторвать от её ямочек на щеках.
Слащавое воркование не раздражает, скорее вводит меня в ступор. Какое-то излишне развязное общение для помолвленной девушки, которая собирается замуж.
Какого хрена? Это норма? Она со всеми так себя ведёт?
Голова как в тисках. Глубоко вздыхаю. Медленно выдыхаю.
Алиса смотрит на Багирову с интересом и предвкушением.
– Я обожаю готовить что-нибудь новое. Классно, что я не одна страдаю такой фигнёй, оказывается.
– Угу, для тебя особый сюрприз, Алисинья. Тадам! – Арина ставит тарелку ароматной ухи из форели по-фински со сливками.
Та повизгивает от красиво украшенного блюда и хлопает в ладоши.
– Так давно именно ухи хотелось. Не представляешь.
– Моя ты звёздочка, налетай!
– Спасибо, дорогая! И отдельное спасибо за «Алисинью», меня прям за душу берёт, когда ты меня полным именем называешь.
Да-да-да! Я тебя прекрасно понимаю. Я не пойму, почему Багирова не может нормально по имени обращаться? Обязательно ей надо моё имя исковеркать, уменьшительные суффиксы присобачить. А жену Грача, пожалуйста – Алисинья.
Багира… Лицемерка.
Дальше домработница под чутким руководством Арины подала грузинский «похмельный» суп, яркую яичницу по-деревенски, ещё какие-то блюда. А когда доходит очередь до меня, то Багирова лично ставит тарелку передо мной и говорит нежно, совсем не так, как обычно:
– Кирилл, солнышко, я приготовила твой любимый рассольник. Попробуй.
И главное смотрит так, как адекватная нормальная девушка. За столом гробовое молчание. Арина встаёт за моим стулом, кладёт плавно руки мне на плечи и мелодично тянет:
– А мы с Кириллом вчера подружились. Теперь лучшие друзья. Да, Кирилл? Он даже позвал меня лепить снеговика.
Её запах от близкого контакта наших тел буквально окутывает меня с ног до головы. От тембра Багировой мурашки вдоль позвоночника спускаются сверху вниз. И кожу на голове опять покалывает.
– Аха-ха-ха! – взбрызнули смехом Птах и Валет.
– А чего нас не позвал? – хихикает Медведь.
– Ой,
И пока все кивают, мол, какая крутая идея. Птах в своей бестолковой манере выдаёт:
– Точно, Николь не в счёт. Такой живот не втянешь. Она в машину не влезет и не вылезет. Подъёмным краном если только в пикап посадить.
– Закрой рот, Яр. Следи за языком! – рявкаю на него со злости.
Птах прожигает меня взглядом и скрипит зубами.
– Ярослав, ты же Хороший, – расплывается в улыбке Николь, – Кир, я не обижаюсь, он же шутит.
– Зоркость необычайная. Капитан Очевидность! Ну никаких поблажек для беременных? – качает головой Багирова, фыркает и награждает его презрительным взглядом. Очевидно её тоже задело тупое высказывание.
– Моё ироничное замечание не было оскорблением, это была шутка. – оправдывается Птах, заметив, что и остальные на него посмотрели, как на идиота.
– Кир, попробуй суп. Голова сильно болит? – Николь подходит ко мне и заботливо гладит по волосам. По-матерински что ли… Хотя по возрасту, как младшая сестра. – Дай, обниму. Не поможет, но чуть получше станет.
Она тянется к моему уху и тихонько шепчет:
– Это я попросила Арину сварить рассольник по рецепту твоей мамы. Я помню, что ты его любишь. Арина специально приехала пораньше, чтобы помочь повару на кухне. Гостей много, а я уже не справляюсь, даже организовать всё…
– Так бы и сказали сразу. – шепчу в ответ, целуя её руку на моём плече. – А то я сижу гадаю, какая приправа тут плавает, мышьяк или белладонна?
Николь приглушённо смеётся. Юра с улыбочкой, громко, но мягко говорит:
– Любовь моя, не стой там долго, а то пропитаешься спиртовыми парами.
Все смеются, а я отчётливо чувствую толчок в животе Николь.
– О! Ребёнок пошевелился. Юр, он на твой голос реагирует. Скажи ещё что-нибудь.
Я так охренел, со мной впервые такое. Ни разу не касался беременного живота. Это невероятное ощущение, чувствовать ладонью маленького живого человечка, там внутри.
– Сынок, родной, папа рядом, – Юра подошёл к нам и тоже приложил свою руку к животу.
Вновь толчок, ещё более активный. Боже! Меня как штормовой волной смывает. Что это?
Чувствительность, сентиментальность…
– Оххх! Вы как будто общаетесь, – может, я выгляжу глупо, но меня до слёз этот момент растрогал.
– Конечно, дядя Кирилл, – хохочет Бурый и отодвигает мою руку, – Ну всё, хорош. Это мои жена и сын. Своих заведи и щупай. Кышь-кышь.
Обнимает Николь и отводит на хозяйские места за столом.
Конец ознакомительного фрагмента.