Увеличительное стекло
Шрифт:
Как актер, сотый раз исполняющий роль Гамлета, на самом деле размышляет на сцене, что сегодня на ужин, или хирург, который может оперировать хоть во сне, хороший коп будет задавать вам вопросы и дружелюбно болтать и в то же время подводить к одному ему ведомой цели. И может даже эта цель – не поймать вас на мелкой ошибке или найти зацепку. Чаще всего главная задача просто заставить вас раскрыться, чтобы понять, скрываете ли вы что-нибудь и как вы вообще что-то скрываете. Как ученые, они собирают данные. Задают вопросы, ответы на которые им прекрасно известны. А также неудобные вопросы. Подкидывают поводы соврать по мелочи, чтобы
Именно поэтому первое, что советует адвокат – не открывать рта. Если вам повезло, это будет первый и последний опыт общения с полицией. А вот они делают это каждый день. Они видели тысячи лжецов и слышали бессчетное количество лжи. Поэтому вашу они видят насквозь. Но в глаза вам об этом не скажут, нет, они позволят вам болтать и громоздить одну ложь на другую с чувством глубокого превосходства над бестолковым полицейским. В результате они добиваются того, чтобы вы ушли с уверенностью, что всех обманули. Ну, или окончательно запутались у них на глазах. Это уже зависит от того, как они решат действовать именно с вами.
Пока мы идем к нему в кабинет, до меня доходит то, что должно было дойти, как только я его увидел: это же детектив Корман, который вел дело. Что весьма неожиданно, так как я уверен, что дежурная в архиве никому не звонила. Корман знал обо мне еще до того, как я пришел сюда. Даже до того, как решил, что это нужно сделать. И от понимания данного факта мои мысли пускаются вскачь.
Глава 12
Соучастники
Корман ставит передо мной бутылку воды и шлепает стопку папок на стол в переговорной, куда мы пришли, и лишь затем усаживается напротив. За стеклом патрульные и детективы снуют туда-сюда, разговаривают по телефонам, работают за компьютерами или просто болтают. Если не обращать внимания на форму, – обычный офис, разве что многовато загорелых рук и усов.
– Ваша история в Монтане, я читал о ней. То еще испытание, – говорит Корман.
– Да уж, – сухо отвечаю я.
– Что вы знаете о Вильяме Бостроме? – спрашивает детектив, и я уверен, что сейчас он расскажет мне что-то, чего я точно не знаю.
– Убитый горем отец, вдовец, бухгалтер. Хороший человек.
– Да, Вильям такой. Большинство из них такие.
– Из них?
– Вильям что-нибудь рассказывал о своих клиентах?
– Нет, мы не обсуждали его работу.
– Самый серьезный его клиент – человек по имени Джастис Мэтис. Ваделец сети автоматических прачечных, трех касс по обмену чеков и нескольких магазинов подержанных машин. [7]
7
Пособие по безработице и другие субсидии в Америке выдаются в виде специальных чеков, на которые можно приобретать товары и услуги, а также обменивать на наличные. Кассы по обмену чеков – традиционный вариант прикрытия нелегальных финансовых организаций.
– Похоже, успешный предприниматель, – говорю я, а про себя думаю, что для одного бухгалтера такая нагрузка, мягко говоря, слишком велика.
– О, да, весьма успешный. Только раньше его звали иначе – Мастер Смерть, и был он главарем Девяносто девятых, шайки, отколовшейся от Хромых. Название шайка получила по числу конкурентов после того, как главарей Хромых и Кровавых по [8] садили, а среди оставшихся на свободе гангстеров разгорелась борьба
И самое интересное в Джастисе, что он вырос вроде бы тут, неподалеку, но никогда толком не был своим. Отец – адвокат. Он сам играл в футбол за университетскую команду и всегда был умнее своих дружков с улицы. А главное, умел вести себя, как гопник, а думать, как бизнесмен.
8
Хромые, Калеки, (англ. Crips) – многочисленная уличная банда, преступное сообщество в США, состоящее преимущественно из афроамериканцев. Насчитывает более 60 000 членов.
Вместо того чтобы просаживать деньги с такими же бандитами, как он сам, Джастис искал общество классом повыше, без криминального прошлого. И через новых знакомых вкладывался в недвижимость и бизнес, причем предельно легально.
– И что вы хотите всем этим сказать? – спрашиваю я.
– Что Вильям – аферист, работающий на другого афериста. На преступника, замешанного во множестве убийств.
– Тогда почему он до сих пор на свободе?
Металлические шкафы с документами и запертый кабинет Бострома становятся более понятны, но тем не менее.
– Это не по моей части. Такие дела быстро не делаются.
Ага, похоже, за Вильямом наблюдают, а я сижу здесь именно поэтому – белый гость-незнакомец из другого города заинтересовал следивших.
– Это все, конечно, звучит… настораживающе, но на самом деле мне все равно, чем он зарабатывает на жизнь и кто его босс. Я хочу только разобраться, что произошло с его сыном.
– Ага. – Корман выуживает из бумаг на столе конверт и толкает его по столу ко мне.
Последний раз, когда при мне полицейский так делал, внутри были фотографии тела.
– И кто жертва? – спрашиваю я, не прикасаясь к конверту.
Корман понимающе усмехается и кивает.
– Не первый раз общаетесь с полицейскими? Жена Вильяма. Он рассказывал, как она погибла? – Коп смотрит на меня, ожидая, что я скажу что-нибудь или возьму конверт.
Несмотря на всю мою сдержанность, с моим-то любопытством шансов не влезть в этот конверт у меня ровно ноль. Я достаю фотографию, в чем тут же раскаиваюсь. На ней молодая чернокожая женщина в луже крови, с пулевыми отверстиями в груди и голове.
– Это произошло за год до пропажи Кристофера. Тело нашли в одной из каморок клининговой компании в Линвуде, на самом деле там считали черную наличность. В газетах написали, что это был налет конкурирующей группировки.
– Но вы так не считаете? – говорю я, хватая наживку.
– Деньги принадлежали Джастису, в этом мы практически уверены. Но полагаем, что налет, в процессе которого погибли три человека, заказал он сам.
– Зачем?
– Потому что они его обворовывали.
– Жена Вильяма воровала у его главного клиента?
– Бренда, ее звали Бренда, и да, воровала. Более того, мы подозреваем, что Вильям об этом знал.
Я пытаюсь уместить эту мерзость в голове.
– Но вы говорите, что Вильям все еще работает на Мэтиса.
– Ага. Он прекрасно понимает, что на фото мог быть его собственный труп. Он облажался перед Мэтисом, и ему преподали урок. Почему Вильям не сорвался? Может быть, боится. Или не может до конца поверить, что именно Мэтис заказал убийство. Или между Вильямом и Брендой было уже сильно не все в порядке, черт его знает. Они тогда плотно сидели на наркотиках и были далеко не образцом примерного поведения. Да может, вообще, он сам стрелял.