Увертюрное вступление

Матвеева Марта

Вместо ответа на вопрос художник процитировал:

– Кто вам нужен? Доктор, который держит вас за руку в то время, как вы умираете или доктор, который вас игнорирует в то время, как вам становится лучше?

Маша подхватила:

– Врачи должны лечить болезни, а те, кто лечит пациентов, не вылезают из тоски.

После этого они почему-то одновременно засмеялись, потом Маша всё-таки сказала, что её зовут Маша, а художник сказал, что его зовут Костя. «Приди, Котя, ночевать, нашу деточку качать!» – быстро-пребыстро пропелось внутри у Маши, это воспоминание её ещё больше развеселило, она снова засмеялась и с удивлением заметила, что Костя смеётся тоже. «Мысли он мои читает, что ли?»

Двойница

Как

назвать человека, мужчину, который очень или практически полностью напоминает, повторяет другого человека, долго объяснять никому не нужно. Двойник. Мне довелось встретиться с иным явлением. Или феноменом. Точнее, с иной… В общем, это была женщина. Двойница, – так я для себя её обозначила.

Потеряв однажды кого-то из знакомых, родных или близких, нужно пребывать в абсолютной уверенности и знать наверняка, что на планете Земля, такой зелёной, а из космоса – голубой, такой огромной, населённой, даже перенаселённой в некоторых местах, вы уже никогда с ушедшим не увидитесь. Почему? Объяснений здесь два. Первое. Вы точно знаете, что «оттуда» не возвращаются. И второе. Вы уверены: другого такого знакомого, родного или близкого человека вам больше не встретить. Из-за уникальности. Ну, нет такого второго, хоть кричи, хоть молчи! Его нет! Больше его нет! Всё! Вопрос закрыт! И снова спрашивать себя «почему?» не имеет никакого смысла.

Самое парадоксальное во всей этой объективной реальности то, что после ухода кого-то из знакомых, родных или близких, этот ушедший навсегда человек вам будет встречаться! Или мерещиться. Являться. Мелькать, преследовать и настигать. В мыслях, в снах, за окном, на людном переходе и в тишине музея, за столиком ближайшей кафешки и в толчее вокзального пространства… Наваждение! Вы будете жадно провожать глазами ускользающий силуэт, будете оглядываться ему вслед, пытаясь поймать знакомый образ, и не однажды сделаете попытку не отпускать его, секундно и свято веря: вы обладаете сверхъестественными способностями, а потому у вас получится! Не отпустить. Остаться рядом… Подышать одним воздухом, посмотреть в одну сторону, восхититься одним пейзажем…

Она сидела в шезлонге и смотрела на море. Нисколько не удивившись, что встретила её здесь, я подошла. Мы разговорились. Она по-прежнему ласкалась к моему лицу взглядом серо-голубых глаз, как и раньше, улыбалась краешком губ и привычным для всех нас, знавших её, движением убирала за ушко прядь тёмно-рыжих вьющихся волос. Раскрыв друг другу с десяток женских секретов, мы решили поплавать. Она пошла впереди, и я обмерла: её бёдра по-прежнему смотрелись чуть шире, чем нужно, а ноги – немного короче, чем ей хотелось. Тем не менее, загорелая фигурка была стройной… размер сорок четвёртый, не больше. Она худела неистово, а, похудев, приобретала сходство с любимой героиней американского сериала, которая знала о сексе всё и не боялась сказать об этом.

Мой друг, как и было условлено, ожидал меня в холле. Мы подошли, я представила новую знакомую. Он внимательно вгляделся в лицо женщины и, как будто ничего не случилось, поддержал разговор. Когда мы остались наедине, он, не скрывая изумления, воскликнул:

– Это же …! – и он назвал имя моей подруги, которую прекрасно знал.

– Правда?!? Ты тоже обратил внимание на сходство?

– Обратил внимание?!? Да я полностью поверил в её присутствие! А кто она?

Мне очень хотелось сказать, что моя новая старая подруга, как и была, осталась художницей, что она продолжит писать мой портрет, который не успела когда-то закончить, и что через месяц она улетает на стажировку в Италию, а буквально на днях в известном издательстве выходит книжка моих стихов с её иллюстрациями…

– Она

работает в местной парикмахерской. И я уже записалась к ней на стрижку и укладку…

Возврат

То единственное,

что хочется больше всего в жизни,

как правило, нельзя купить за деньги

Мэрилин Монро

– Надо же так! Он настоящий! – Мэри повертела в руках человечка. Тот покосился на неё, смолчал, поэтому она спросила:

– А говорить он умеет?

Продавец пожал плечами:

– Это первая партия, нам завезли их буквально час назад, ещё даже в зал все коробочки не вынесли. Почитайте инструкцию – там всё должно быть…

– А цена? Они дорогие, наверное?

– Для вас… – он окинул её «фасад» риелторским взглядом, – мы сделаем скидку. Процента три. Устроит? И посмотрите цвет глаз повнимательнее. Обычно дамам вашего эээ… круга нравятся темноглазые, с поволокой…

Она машинально последовала его совету и, повернув человечка к себе лицом, взглянула ему в глаза…

– Нет. Этот голубоглазый.

– Не будете брать?

– Буду. Брать.

– Значит, я выписываю чек?

Она поставила человечка на прилавок и, прежде чем продавец сгрёб существо, чтобы завернуть в шуршащий дырчатый пакет, успела заметить, как тот виновато пожал худенькими плечиками… «Действительно, – подумала Мэри, – разве он виноват в том, что его сделали голубоглазым, что именно его первым достали из коробки и показали и в том, что он мне сразу понравился?» Она вспомнила мультик про Чебурашку и мысленно кивнула единственному зрителю в зале, который аплодировал прозорливости писателя Успенского, с чьей малой родины в ближайшую «Пятёрочку» регулярно завозили горчицу в баночках.

«Ой, а я горчицы куплю и сосисок! – с радостью подумала она, когда вышла из троллейбуса на своей «Садовая, дом 6», размахивая фирменным пакетом, – они обычно любят сосиски с горчицей…» Кто такие «они», было неважно. «Они» где-то всегда существовали, в каком-то другом измерении. «Они» ходили на премьеры фильмов; торопливо застёгивали молнии на платьях своих жён перед тем, как сесть в Maserati; «они» смотрели на метеорный поток Персеид в телескопы, выходя на громадные, как палубы, балконы, обутые в фирменные домашние туфли с задранными носами; «они» за два часа до надрывного звонка биржевого брокера узнавали, что акции «Мечела» на Московской бирже рухнули… И на ужин «они» обычно любили съесть пару сосисок с егорьевской горчицей. Да! И с зелёным горошком. Непременно той самой фирмы, звуки от названия которой так приятно перекатываются во рту, если немного, без педалирования, пожеманничать, стараясь совпасть с мужским идолом по имени Мэрилин на растиражированном фото: Bon-du-elle!

– Знаешь что?

– Что?

– Давай на «ты»?

– Мне трудно перейти с вами на «ты».

– Почему?

– Вы взрослая, серьёзная. Традиционная… «Ты» – это девчонка из соседней квартиры. Её тянет за собой на поводке Белый-Бим-Без-Чёрного-Уха, а она ещё упирается, дурёха. «Ты» – это худышка с синей ящеркой, несмываемо сидящей у неё на плече и готовой нырнуть в темноту причёски, когда она торопится на собеседование в крутую фирму. «Ты» ходит в кедах с шнурками фиолетового – на правом и красного цвета – на левом, купается в фонтанах и орёт как сумасшедшая «Fuck You!» вместо пристойного «Forget You», слушая Cee Lo Green… «Ты» не кормит мужчин сосисками из нитратов, нитритов, фосфатов, кошенили и каррагинана, пытаясь прикрыть эту химозу егорьевской горчицей и консервированным горошком…