Уйти, чтобы выжить
Шрифт:
Юноша больше вопросов не задавал, но всю дорогу до комнаты как-то странно посматривал на Володю.
Закончив с прививкой, Володя убрал все обратно в чемодан, попросил Руперта отнести его обратно и принести гитару. Гитара уже давно переехала сюда. Впрочем, играть здесь ему еще ни разу не пришлось — как-то не сложилось. Сначала Аливия болела, потом подготовка к осаде, прибегал урывками проведать Аливию, сделать перевязку и бегом обратно. Иногда переночевать приходил, но в этом случае его хватало только на то, чтобы переброситься парой фраз с девочкой и тут же отрубиться
— Ой! — Аливия радостно захлопала в ладоши. — Ты правда сыграешь? Что-нибудь новое?
— Ну откуда же я новое возьму? — усмехнулся Володя.
Руперт вернулся вместе с отцом и принес чехол с гитарой. Володя поблагодарил его, устроился поудобнее на стуле и достал инструмент. Аливия тут же пристроилась у его ног. Генриетта, поколебавшись, последовала ее примеру.
Как ни мало бывал здесь мальчик, но заметил, что Генриетта стала вести себя гораздо раскованней, чем раньше. Даже ее благородная спесь, которая раньше хлестала через край, хоть и не исчезла совсем, но как-то притупилась, перестала бросаться в глаза. Кажется, жизнь здесь пошла ей на пользу, хотя графиня, может быть, с ним и не согласилась бы.
Володя проверил настройку и задумался. Местных песен он почти не знал, перевод сделан только двух… На пробу он спел переведенную «Балладу о борьбе» Высоцкого сначала в оригинале, потом в переводе. Оценили. Володя задумался, что петь дальше, никто не торопил и не мешал. Тут мальчик поймал себя на том, что проигрывает знакомую песню. Он еще минуту просто играл, прислушиваясь. Не для его голоса она, да и гитара не самый подходящий инструмент, но…
Покроется небо пылинками звезд, И выгнутся ветки упруго. Тебя я услышу за тысячу верст, Мы — эхо, мы — эхо, Мы — долгое эхо друг друга. Мы — эхо, мы — эхо, Мы — долгое эхо друг друга.Играть это на гитаре трудно, а петь еще труднее. К тому же даже Аливия, знавшая русский, чтобы можно было поддерживать простой разговор, не все понимала. Потому Володя и старался донести смысл песни своей игрой, интонацией, тембром голоса.
И мне до тебя, где бы ты ни была, Дотронуться сердцем нетрудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы — нежность, мы — нежность. Мы вечная нежность друг друга… [6]6
Слова Р. Рождественского, музыка Е. Птичкина.
Давно уже смолкла песня, а все продолжали сидеть молча. Вот зашевелилась Аливия, выдохнул Осторн.
— Хотела бы я знать твой язык так, чтобы понять все-все-все твои песни… Только из-за них я бы выучила
— Я ведь тоже еще не очень хорошо знаю локхерский, — улыбнулся Володя. — Но постараюсь.
В дверь осторожно просунулась голова одного из слуг.
— Господин, — позвал он.
Осторн недовольно вскинулся.
— Ну что там?
— Там это… к милорду пришли… говорят, срочно.
— Ну так зови.
Пришли? Интересно, кто это может быть?
Володя отложил гитару и стал ждать. Вот дверь открылась, и тот же слуга пропустил в комнату двоих. Первым оказался Джером, а вот второго Володя не знал и готов был поклясться, что никогда не видел. Не очень высок, но довольно плотного сложения, лохмат, кажется, его волосы никогда не встречались с расческой, из-за чего напоминали львиную гриву, слегка прищуривается на один глаз. Володя попытался определить возраст этого гостя, но понял, что не может. Ему могло быть как сорок лет, так и все шестьдесят.
— Сэр, — с ходу заговорил Джером. — Есть важные новости… — он многозначительно покосился на остальных присутствующих.
Володя убрал гитару в чехол и поднялся.
— Уважаемый Осторн, где бы мы могли поговорить так, чтобы нам не помешали?
Купец мрачно покосился на гостей, похоже, недовольный тем, что его дом превращается чуть ли не в штаб.
— Можно у меня в кабинете. Прошу вас за мной.
В кабинете Джером заявил:
— Раймонд послал еще несколько гонцов, сэр!
Володя нахмурился, пытаясь понять, что тут важного.
— Ну и что? Наверное, подстраховаться решил.
— Нет-нет, не к барону. Внутри города.
— А вот это уже действительно интересно, — сразу насторожился Володя. — Проследили, куда?
— Да. Потому и говорю, что это важно, сэр. Даже уговорил Крейса со мной прийти.
— Крейс… вроде бы это значит «щель»…
— Точнее, прищур, сэр. Ну, когда человек прищуривается.
— Да, прозвище подходит, — согласился Володя.
— Он и есть тот самый теневой король, про которого я говорил.
На этот раз Володя изучил гостя более внимательно. Тот остался к такому изучению совершенно равнодушным. Его, казалось, вообще эта беседа забавляет.
— Очень приятно.
Гость промолчал.
— Крейс, лучше ты объясни.
— Этот тир Раймонд сразу после того, как отправил сообщение барону… гонец, кстати, уже покинул город.
— Проблемы были?
— Пару раз моим людям пришлось вмешаться, чтобы он патрулям не попался. Какое сообщение он несет, мы узнать не смогли, зато мои люди подслушали дальнейший разговор.
— Подслушали?
— Да. Пока тир провожал первого гонца, мой человек проник в дом.
— Ого. Удачно.
— Так вот, сразу после того, как тир вернулся, пришли еще несколько человек. Сначала они обсуждали слабые места обороны города…
— Про это потом подробнее. Лучше даже поговорить с тем человеком, кто там сидел, может быть, что-то из слабостей обороны пропустили.
— Я велел ему быть рядом. Пришлю его сразу, как мы закончим.
Володя уважительно кивнул:
— Продолжайте.