Уйти нельзя остаться
Шрифт:
– Все трое пили?
– Наверное. Ты же сама сказала, что Толик спился. Остальные тоже наверняка. Иначе отчего человек может помереть в наши годы? Мы же еще молодые.
– То-то и оно. А точно ты не знаешь?
– Я не общался с ними после школы. Только с Димкой, Костиком и Робертом. Помнишь их?
– Конечно. А отчего они сегодня не пришли?
– Боб в командировке, а Димка и Костик не захотели. Им наши однокласснички ни с какой стороны не интересны. Сама видела, во что девчонки превратились, во что Юрка, Миша… Вот если б
– Я знаю, – улыбнулась Лера.
– Знаешь? Откуда? Я ж ни словом, ни взглядом!!!
– Ни словом – это верно. А вот насчет «ни взглядом»… Твои глаза следовали за мной повсюду, Карик. Неужели ты не отдавал себе в этом отчета?
– Ни боже мой! Я был абсолютно убежден, что игнорирую тебя полностью, стопроцентно законспирировался!
– Как забавно вспоминать теперь, правда? А я видела, как ты на меня смотрел… И удивлялась, что ты смотреть – смотришь, а ни разу ко мне не подошел…
– Стеснялся, Лер.
Сейчас лицо Карена вдруг приобрело то давнее, задумчиво-застенчивое выражение, и Лера была ему благодарна за него.
– А если бы подошел… Неужто бы ты мне тогда ответила взаимностью? Я же на голову ниже тебя был…
– Взаимностью? В чем, Карен? – вдруг нахмурилась она, вспомнив Юру.
Карен засмеялся.
– Ты стала циничной, Лера!
– Почему это? – опешила она.
– Мальчишку, то есть меня в те годы, в чем заподозрила? Я же не Юрка, я романтиком был! И еще немножко им остался, между прочим. Мог ведь сказать: поехали в номера! А я сказал: поехали ужинать… А? Чувствуешь разницу?
– Ну, ты даешь, – пробормотала Лера. – Ты шутишь, надеюсь?
– Конечно, шучу, моя прелесть.
Карен вдруг развернулся к ней всем корпусом. Он мотор еще не завел, но в машине уже негромко играла музыка, что-то на французском. Его черные глаза отражали отблески уличных фонарей, и в них Лера увидела неожиданное, растроганное выражение.
– Дай мне руку, Лерка. – Она чуть с опаской протянула ладошку, и Карен крепко сжал ее пальцы. – Я уже, конечно, стал старым циником, но все же… Тогда ты была для меня Прекрасной Дамой. Наверное, потому и не подошел и ничего тебе не сказал: о чем можно говорить, что можно делать с Прекрасной Дамой? Ей можно только служить. И я тебе служил… В мыслях. – Он смущенно рассмеялся.
– Карик, извини меня.
– С ума сошла? За что?
– Просто, понимаешь, тогда… Даже сейчас, когда я взрослая, трудно понять, что у другого в голове, особенно когда этот другой – мужчина, – а тогда все воспринималось через призму Юрки. Он был у нас законодателем мод, властителем дум… А ты сам знаешь, как он к девочкам относился…
– Скажи… У тебя тогда с Юркой что-то было?
– Ничего.
– Я так и думал! Но сейчас, не поверишь… Двадцать с лишним лет прошло,
– Ну, зачем ты так грубо, – поморщилась Лера. – Девчонки в него влюблялись. И потому уступали….
– Лер, не смеши! Какое «уступали»? Они сами под Юрку лезли… Он это дело на поток поставил, групповухи устраивал. Они же пачками перлись, так пацаны их и оприходовали коллективно!
– Не надо так, Карен! В Юру многие девочки были влюблены. А странно сейчас видеть всех взрослыми, солидными. И уже не влюбленными. Даже жалко. Глаза уже не горят…
– Эх, Лера, наивная… Я-то знаю, как дело было…
– Ты тоже участвовал?
– Я перестал с ним дружить в конце девятого класса! Ты забыла? И никакого отношения к их забавам не имел!
Она действительно забыла, но постеснялась в этом признаться.
– В моей семье меня приучили по-другому относиться к женщине. Уважительно. А как таких уважать, скажи?
– Поэтому, как ты сказал, я была для тебя Прекрасной Дамой? – сменила щекотливую тему Лера.
– Наверное, – серьезно согласился Карен. – И еще потому, что ты была красивая. Не самая красивая в классе, да соль не в этом. Ты была задумчивая и грациозная. Жаль, я стал подзабывать стихи на армянском, а то бы прочитал тебе про горную лань!
– А что же тогда не прочел? Когда помнил?
– Стеснялся, Лер.
Некоторое время Карен смотрел на нее внимательно, и его полные губы подрагивали, словно борясь одновременно с двумя крайностями: с физическим желанием и порывом дружеской сентиментальности.
Кажется, победила дружба.
– Боб возвращается из командировки через два дня. Давай я сговорюсь с пацанами, и встретимся отдельно, вчетвером?
– Давай.
Карен завел наконец мотор.
– Куда тебе?
– На Ботаническую.
– Ты в гостинице?
– Да.
– Как у тебя с финансами?
– Нормально.
– Я человек богатый, Лера. Очень богатый. Если тебе что нужно, не стесняйся. Могу тебя поселить в гостинице в центре Москвы, хочешь?
– Ты предлагаешь перейти к тебе на содержание? – усмехнулась Лера.
– Не говори пошлостей! – строго прикрикнул на нее Карен. – Ты моя Прекрасная Дама! Это, считай, в порядке служения… Даме.
– Я согласна к тебе на содержание.
Карен чуть руль не выпустил из рук. Он посмотрел на Леру – она мило улыбалась.
– Тогда… Слушай, может, тогда прямо в гостиницу поедем?
– А как же служение Прекрасной Даме? – рассмеялась она.
– Обманула, зараза?
– Ага. Хотелось тебе отомстить за пошлости.
– Чума, – покрутил шеей Карен. – У меня чуть сердце грудную клетку не пробило. И еще кое-что кое-где… – Он хохотнул. – Давно у меня таких разговоров не было… Непрактичных. Детство вспомнил. Приятно. Можно я тебя поцелую, Лерка?
– А ничего ниоткуда не выскочит? – с опаской спросила она.