Уйти нельзя остаться
Шрифт:
– Но в те годы он сам зависел от доброй воли своих родителей… – продолжала Стелла.
Конечно, зависел! Его родители вывернулись наизнанку, чтобы чадушко поступило в МГИМО, и до Юриной подружки им дела не было! Поступление чадушка и без того обязывает неимоверно: к взаимным услугам или просто к деньгам-взяткам… Зачем родителям Юры было тратить деньги на какую-то Ингу, с которой сыночек спал? Мало ли с кем сыночек спал… Вовсе не повод для знакомства, как гласил старый анекдот.
Что произошло дальше, вполне понятно. Чем реже они с Юрой встречались, тем существеннее ослабевало
И вышло так, что Юра пошел вверх и вверх, а его школьная подружка Инга – вниз и вниз…
И потому, оказавшись за бортом красивой жизни, она пустилась догонять ее по кабакам типа «Метелицы» на Новом Арбате, остромодной в те времена в определенной среде. Где, пользуясь своей внешностью и своим экстраординарным гипнотическим даром, о котором писал Зиновий, она наверняка пыталась найти замену Юре, тусуясь в сомнительных компаниях богатых парнишек, у которых водились деньги на выпивку, а там и на дозу… В Москву тогда практически бесконтрольно хлынули наркотики, и юные прожигатели жизни пустились соревноваться, кто из них круче и быстрее свою жизнь прожжет…
В общем, путь известный и до мрачности тупиковый.
Но как-то вышло, что пути их снова пересеклись. К тому времени и младшая сестра Инги подросла. И Юра, с его давней привязанностью к «черному демону» Инге, увидев Стеллу, «белого ангела», не мог не увлечься. Для него в Стелле совместилось, в силу определенной похожести сестер, то влечение, что он со школы испытывал к Инге, и то, что он хотел бы испытать в силу их непохожести… Нечто нежное и возвышенное, поддержанное дыхательной гимнастикой ресниц Стеллы. И он решил, что этот «белый ангел» может вполне создать тот имидж образцово-семейной жизни, о которой грядущие избиратели скажут: «Какая красивая пара!»
– Искренне сочувствую, – пробормотал Кис. – Желаю вам успеха в излечении сестры… А здесь, в Москве, никто не смог ей помочь?
– Алексей, – прожурчал голос феи, – я уже вам доверила огромный секрет и сейчас снова прошу вашего обещания, что никто не узнает об этом разговоре!
– Стелла, – нахмурился детектив, – я не привык повторять дважды…
Ответ ей со всей очевидностью понравился, и Стелла, чуть придвинувшись к Алексею, доверила ему страшную политическую тайну.
– Я очень уважаю вашу профессию, поверьте, – говорила она нежно, словно боялась его обидеть, – но вряд ли вы знаете, что такое жизнь политика, публичного человека… Если бы мы Ингочку положили в клинику в Москве, то журналисты бы непременно выведали! И пошли бы полоскать в желтой прессе, что у него в семье наркоманка! Понимаете?
Сказать, что Алексей понимал, было бы большим преувеличением. Выходит, что они дали Инге дойти до такого состояния, что ей срочно потребовалась госпитализация, и все это ради того, чтобы пресса не прознала? Может, Стрелков ей еще самолично дозы доставал?!
Он ничего не ответил.
– Я
Кис оценил и этот тихий ее голос, и искренность интонации. Но промолчал. Да и что тут ответить?
– Инга, как я понимаю, не работает? – только и спросил он.
– Слава богу, Юрочке хватает доходов, чтобы содержать не только меня, но и сестричку…
– Когда они вернутся?
– Это зависит от того, как пойдет лечение…
Похоже, Стелла собралась всплакнуть, но, на его счастье, в кармане завибрировал сотовый. Извинившись жестом, Кис отошел в коридор, откинул крышечку и прижал телефон к уху.
Звонила Лера.
– Леша, Леша, у меня ужасная новость! Максим умер!!!
– Когда?!
– Вчера… Леш, я даже поверить не могу!
– Причину смерти знаешь? Алло? Алло, Лера, ты меня слышишь?
В трубке наступило молчание, затем оно сменилось шорохом, и ее голос выдохнул: «Инфаркт».
Связь окончательно пропала. Но через минуту его мобильный зазвонил снова.
– Леша, это я виновата! Я должна была поговорить с ним! Я сейчас же свяжусь с Димой, он следующим сидит!
– Лера, не смей! – Он покосился на Стеллу, которая была ему видна в обрамлении снежной изморози интерьера, и понизил голос. – Я тебе категорически запрещаю предпринимать любые шаги!
– Ты меня извини, Кис, – обиженно произнесла Валерка, – но ты пока убийцу не нашел! А я не хочу, чтобы меня потом мучила совесть!
– Ага, понял, – сухо обронил он. – Ты хочешь, чтобы она мучила меня. Когда тебе в следующий раз башку проломят.
Лера не ответила.
– В общем, так. Я сейчас не могу говорить. Сиди дома и не дергайся. Я тебе перезвоню, как только освобожусь, и мы все обсудим. Ладно?
Получив ее обещание, он вернулся к Стелле.
– Простите за любопытство, но мне послышалось «Лера»… Это одноклассница Юрочки, которая приехала из Америки? Мне Юрочка говорил о ней. Он когда-то был даже немножко влюблен в нее, представляете? Скажите, она красивая?
– Вполне, – хмыкнул Кис. Ну и заботы у женщин, право слово!
– Я имею в виду… – Лобик ее вдруг наморщился, голубые глазки прищурились, а губки сложились в капризное сердечко. – Красивее меня?
Ну, дает! Неужто ревнует? Будучи сама такой красавицей? Или Юра до сих пор не утратил вкуса к острым ощущениям и по-прежнему допускает до своего тела любую бабенку, положившую на него глаз? Всех своих секретарш, партиек, соратниц, интервьюерш и так далее? М-да, не позавидуешь тогда прелестной Стелле…
– Нет, – утешил он ее. – Лера очень мила, но вы красивее.
Вспомнилась сказка: «Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи: я ль на свете всех милее, всех румяней и белее? »
Интересно, почему женщин практически никогда не интересует вопрос: «Я ль на свете всех умнее ?» Тут бы Стелле туго пришлось…
И вообще, почему у женщин вопрос формулируется именно таким образом: ВСЕХ КРАСИВЕЕ? Разве мало быть просто красивой? Нужно красивее ВСЕХ?