Уйти нельзя вернуться
Шрифт:
– Соня, не доводи до греха! – я готов волосы на себе рвать из-за происходящего, а она в партизанку поиграть решила.
Да, знаю, что я полный дурак, раз позволил Аделине уйти. Но время не повернёшь вспять, и единственный выход теперь – узнать, куда моя жена решила сбежать.
София очень близка с Адой. Они удивительно быстро подружились, стоило мне привести Аделину знакомиться с родителями. Если это вообще можно было назвать знакомством, ведь наша встреча изначально была запланирована моим отцом.
– А чё ты мне сделаешь? –
Недолго думая подлетаю к её письменному столу и один за другим начинаю выдвигать ящики, переворачивая вверх дном содержимое.
– Ты что удумал, придурок? – кидается ко мне, но я выставляю одну руку и перехватываю ей оба запястья сестры.
Девчонка пытается брыкаться, но куда ей противостоять моей силе. Она же от горшка два вершка, как говорится, ещё и худая, словно щепка.
Придерживая сестру, свободной рукой продолжаю рыться в ящике, ища хоть что-то, что поможет мне разговорить вредину.
– Что ты так копаешься, идиот? Я маме расскажу, что ты, козёл, в моих вещах рылся! А ну, положи на место! – разражается новым воплем, стоит мне в руки взять блокнот в твёрдом переплёте с приторно-мимишными котятами.
– Ещё слово, и я отведу тебя в ванную, – бросаю, не глядя на бунтарку, – рот будем твой с мылом полоскать. Вот… – тяну удовлетворённо, когда в руки попадает зачётка этой недостудентки, каким-то непостижимым образом оказавшаяся дома, хотя должна храниться в университете.
Я же знаю, что Сонька на парах появляется от силы пару раз в неделю, а всё остальное время тусит где-нибудь. Вообще, не будь она моей сестрой, я бы запретил Аделине общаться с такой подругой.
Открываю корочки тёмно-зелёного цвета и теряюсь. Пять, пять, пять, как, твою мать?
– Что, компромат на меня найти хотел? – пищит сестра. – Обломинго, братец, я у тебя круглая отличница, бе-е.
Эта гадость показывает мне язык, и пользуется тем, что от возмущения я ослабеваю хватку. Выскальзывает из моих рук и вмиг отлетает к двери.
– Я тебе ничего не расскажу! И куда Аделина поехала ты никогда не узнаешь! – выплёвывает со злостью и исчезает за дверью.
– Дура! – бросаю ей вслед, но меня уже никто не слышит.
Достаю мобилу из кармана пиджака и набираю номер своего зама, Пашки Северова.
– Паш, меня не будет завтра, да, и в ближайшую неделю тоже, – сообщаю другу.
Не смотря на то, что строительный бизнес принадлежит моему отцу, у меня есть собственный небольшой филиал на другом конце города.
– Что, брачные игры женатиков набирают обороты? – ржёт Северов. – Куда на этот раз намылились? Или просто в спальне закрыться планируете?
Пашка неисправим. Сам ни одной юбки не пропускает, и ни о чём, кроме постели, думать не может. И остальных считает такими же озабоченными.
– Ада ушла от меня, – сообщаю другу. Я не привык жаловаться кому-либо на свои проблемы, но сейчас
В трубке повисает пауза. Немая и безжизненная, кажется, что собеседник просто сбросил вызов.
– Да ладно, ты не шутишь? – спрашивает обеспокоенно Северов, вновь обретя дар речи. – Что выкинул?
– Ничего. Я скину тебе на почту номера поставщиков, с которыми необходимо связаться в моё отсутствие, – перевожу тему. – И ещё: я твой начальник, поэтому ни на какие вопросы моего отца ты не отвечаешь, понятно?
– Но Владимир Сергеевич, он же…
– Ни слова, ни полслова, ничего. Ты ничего не знаешь, ясно?
Друг соглашается, хотя по его голосу я слышу, что он не понимает, к чему эта внезапно возникшая конспирация.
Прощаюсь с Пашкой, запихиваю телефон обратно в карман и оглядываюсь по сторонам. Я что, до сих пор в спальне Сонькиной сижу? Дебил, блин, совсем с катушек слетел.
Быстрым шагом покидаю помещение, пока девчонка не обнаружила, что я здесь задержался.
В коридоре сталкиваюсь с матерью. На ней сегодня тёмно-зелёное платье, прекрасно сочетающееся с чёрными волосами, и цветастый фартук. Она такая же хрупкая, как и сестра – Сонька в неё. А ещё в маме превосходно сочетаются две самые важные, на мой взгляд, для женщины черты. Дома она всегда старается выглядеть просто великолепно: платье, причёска и даже лёгкий макияж. Но при этом Алёна Алексеевна не забывает, что она хозяйка в доме, а не только его украшение.
– Матюша, хоть ты объясни мне, что случилось! – она перехватывает моё запястье тонкими пальцами.
Я шумно выдыхаю, надеясь, что моя деликатная мама поймёт: не до разговоров мне сейчас.
И она понимает, по взгляду вижу, но намеренно ждёт объяснений.
– Мам, Ада от меня ушла, – признаюсь, надеясь, что может быть, впервые за сегодняшний день встретил человека, который поймёт меня.
Но куда уж там, все на стороне Аделины. Сестра, что вполне предсказуемо, лучший друг, который считает мою жену ангелом во плоти, а теперь ещё и мать. Отца я в расчёт не беру, ему вообще плевать на наши отношения, Левина старшего интересует только бизнес.
С трудом, но мне удаётся донести до родительницы тот факт, что я не планирую сейчас исповедоваться.
Прощаюсь, небрежно поцеловав маму в висок, и покидаю родительский дом. Разговор с сестрой, ожидаемо, не принёс никаких результатов. Поэтому лучшее решение сейчас для меня – это поехать домой. В нашу с Адой квартиру, в место, которое за короткие сроки стало таким уютным и желанным. И всё благодаря одной единственной женщине.
Пять месяцев назад.
– Старый идиот! – кричал отец внутри своего кабинета, но его напористый бас был таким громким, что не видел преград и легко просачивался сквозь стены и проникал в соседние помещения.