Уйти от пасности. Я еще вернусь

Жарникова Вера

Что могла сказать на это Даша? Она боялась таких вопросов, и теперь она не ответила, а только пожала плечами.

– Вы нахмурились, – удивленно заметила Маша. – Я думала, все женщины хотят выглядеть моложе своих лет, а вы как будто недовольны.

– Нет, вовсе нет. Я вполне довольна. – И чтобы переменить тему, спросила: – А твоя мама тебе не может помочь с учебой?

Девушка как-то грустно улыбнулась и начала говорить:

– Когда мама второй раз вышла замуж, меня взяла к себе бабушка, мать отца. Тогда я училась в седьмом классе. Бабушка после гибели сына сильно сдала. Мой отец погиб в дороге, но не в катастрофе, а от руки грабителей, которые напали на него, когда он остановился

на обочине, чтобы немного поспать. Так нам сказали в полиции. Да я и сама знаю, что он всегда так делал, когда его начинало клонить ко сну. Бабушке становилось все хуже и вот в прошлом году, когда у нас были выпускные экзамены, она умерла. Тогда приехал мой дядя, бабушкин сын. После похорон он поторопился продать квартиру по заниженной цене. Половину денег, это пятьсот тысяч рублей, он положил на мой счет, а меня отправил к матери. Так я оказалась в доме отчима. И мать и отчим требовали отдать деньги им. Я согласилась отдать им только половину, сказав, что поеду поступать в институт. Мама не хотела меня отпускать. Уговаривала найти работу в городе, но я все-таки уехала. А в Москве оказалось, что я опоздала с поступлением. Тогда я попыталась устроиться на работу. Несколько дней я ходила по объявлениям, но все было напрасно. И вот, когда я уже отчаялась, в одном баре, где требовалась официантка, после нескольких вопросов мне сказали, что я могу выйти на работу уже завтра. Их вопросы тогда меня удивили, но не насторожили. Я просто была рада, что наконец-то у меня будет работа и я смогу снять комнату.

– А где ты жила все это время? – полюбопытствовала Даша.

– Еще дома подруги, которые ездили поступать в институт, но не поступили, подсказали мне, что на вокзале стоят женщины, которые предлагают ночлег на одну или несколько ночей. Плата была высокой, но что было делать?

– Какие вопросы тебя удивили?

– Они интересовались, откуда я приехала, кто мои родители и где я остановилась в Москве? То, что я иногородняя и что я еще не нашла себе квартиру, их как-то обрадовало. Они даже пообещали найти мне квартиру сами.

Маша немного помолчала, как будто раздумывая, рассказывать дальше или нет. При этом она смотрела на крышку стола и покусывала губы. Даша, глядя на то, как меняется лицо девушки, понимала, что сейчас она вспоминает что-то такое, что вызывает в ней боль и даже отвращение.

– Я все-таки расскажу вам, что случилось со мной, хотя до сих пор никому не рассказывала. – Она оперлась локтями на стол и, потирая виски, продолжила: – Бар оказался прикрытием борделя. Меня держали там под замком, чтобы я согласилась добровольно оказывать постельные услуги. Я не соглашалась, тогда меня изнасиловали. – Она приложила ладонь к губам и сощурила глаза. – Это было ужасно. Этот кошмар не дает мне покоя по ночам.

Она снова замолчала. Даша тоже молчала, хотя все внутри нее закипало от гнева. Да, она читала в газетах о таких борделях и возмущалась, что находятся люди, которые торгуют живым товаром, но то, что она чувствовала сейчас, глядя на эту девушку, даже близко не могло сравниться с тем чувством. Ей прямо сейчас очень хотелось поймать того человека, который поиздевался над невинной девушкой, и дубасить его кулаками до тех пор, пока у нее будут силы. Но она понимала, что девушке нужно выговориться, иначе все, что с ней произошло, будет мучить ее слишком долго, если не всю жизнь, и поэтому она, стараясь сдержать свои эмоции, спокойно спросила:

– Как тебе удалось освободиться?

– Меня держали в квартире, в которой была охрана. Я все время пыталась убежать, но меня возвращали. Меня насиловали каждый день, пока я не догадалась сделать вид, что покорилась. Но мне еще несколько месяцев пришлось терпеть эти унижения. И вот настал день, когда, поверив

мне, разрешили обслуживать клиентов на выезде. И при первом таком случае мне удалось убежать. Я кинулась на вокзал, где в ячейке, снабженной кодовым замком, оставались мои вещи, документы и деньги. Как хорошо, что тогда, показав в баре свой паспорт, я не отдала его, у меня с собой были заготовленные копии. Взяв вещи, я подошла к кассе и тут же купила билет на первый поезд, идущий в нашу сторону.

На следующий день после приезда отчим потребовал отдать оставшиеся деньги. Мне пришлось отдать все наличные деньги. Отчим был недоволен, что я слишком много истратила, и пожаловался маме. Мама меня поругала за это. И даже ей я не сказала, что на карточке у меня оставалось около ста тысяч рублей. Я старалась быть экономной до того, как попала в этот… бар. А карточку я спрятала, чтобы заплатить за съемное жилье, потому что знала, что я не смогу долго жить в доме отчима. Те, кто сдают жилье, требуют деньги за несколько месяцев вперед. Вот так я и приехала в этот дом, где все меня знали.

С Валентиной Дмитриевной мне было очень хорошо. Сначала я ездила по объявлениям пытаясь устроиться на работу. Меня брали только уборщицей. Но Валентина Дмитриевна отговаривала, убеждала меня, что я должна учиться. Она знала, что у меня есть деньги, но отказывалась брать, говорила, что они мне пригодятся, когда я поеду поступать. Мне не хотелось быть нахлебницей, и я покупала продукты. Об учебе мне не хотелось даже думать. Кроме того, я видела, что Валентине Дмитриевне с каждым днем становилось все хуже. Два раза сюда приходила мама и требовала, чтобы я вернулась домой. Я знала, что ждет меня там, и не соглашалась. Мама, уходя, просила денег, и я давала ей понемногу. – Маша снова замолчала, а потом посмотрела на Дашу и спросила: – Что мне делать? Я здесь живу на птичьих правах. А Валентина Дмитриевна сейчас… – она не договорила и, уронив голову на стол, зарыдала.

Даша подошла к ней и, обняв, прижала к своей груди. Постепенно рыдания Маши начали стихать, и, всхлипнув последний раз, она затихла. Так они сидели некоторое время. Потом девушка подняла голову и сказала, укоряя себя:

– Я такая эгоистка, совсем забыла про вас! Вы ведь с дороги и, конечно, устали. Я сейчас постелю вам на диване. И у меня просьба к вам: не говорите ничего о том, что я вам рассказала, Валентине Дмитриевне.

– Не беспокойся, я не собираюсь никому говорить об этом, обещаю, – сказав это, она спросила: – А ты где собираешься спать?

– Постелю на полу.

Даша поняла, что девочка не хочет спать на тетиной кровати, и, очевидно, не хочет, чтобы и кто-то другой спал на ней. Когда она с детьми приезжала навестить тетю, то Саше тоже стелили на полу, а она и Наташа спали на раскрытом диване.

– Да вы не беспокойтесь, мне не привыкать. У мамы я тоже спала на полу, причем на старом зимнем пальто, а здесь есть два матраса, – говоря это, она начала стелить постели. Вскоре они были готовы.

– Спасибо тебе, Маша, я, действительно очень устала, а мне нужно встать в половине шестого. Я договорилась с дежурным врачом (как, ты говоришь, его зовут, Юрий Александрович?), что он проведет меня в палату к тете.

Маша кивнула и опять удивилась доброте дежурного врача, но на этот раз ничего не сказала, только предложила:

– Я тоже пойду с вами.

– Тогда давай спать, завтра займемся спасением тети.

* * *

Утром в половине восьмого, они уже стояли у дверей приемного покоя клиники и звонили Юрию Александровичу.

– Это вы, прекрасная незнакомка, – послышался в трубке приветливый голос.

«Что это с ним? Сегодня я не применяла гипноз и не собираюсь этого делать», – подумала удивленно Даша.