Уютная кондитерская в Париже
Шрифт:
Чертов Себастьян. Он со своими телефоном и ноутбуком мог прекрасно поработать и на кухне, а потому она позволила себе насладиться солнышком и подольше не возвращаться в напряженную атмосферу кухни – она неспешно шла в кондитерскую, неторопливо разглядывала витрины, мимо которых проходила, – зоомагазин, галантерея, в витрине которой были выставлены три превосходных джемпера крупной вязки, велосипеды, цветы.
Многоцветие выставленных на продажу цветов заставило ее остановиться и улыбнуться. Розовые и желтые розы, собранные в очаровательные букеты, гиацинты в серебристых горшочках, украшенные сиреневыми галстучками-бабочками,
И в тот момент хромое колесо тележки решило свернуть в одну сторону, тогда как Нина тащила тележку в другую. Девушка поняла, что горшочками она превысила грузоподъемность тележки, борьба с которой несколько вывела Нину из равновесия, и с чудовищной неизбежностью один из серебристых горшочков начал, черт его подери, падать с тележки, когда ее от кондитерской отделял всего лишь переход через дорогу. Нина бросилась вперед, чтобы подхватить горшочек. Она действовала с точностью игрока в крикет, чем наверняка заслужила бы аплодисменты любого из своих братьев, но при этом ей пришлось отпустить тележку, которая ввиду перегруза стала опасно наклоняться вперед.
– Опа! – Появившаяся словно из ниоткуда девушка ухватила тележку, которая иначе рухнула бы через мгновение. Она, победно взмахнув рукой, вернула тележку на место и ухмыльнулась.
– Ничего себе, что у тебя здесь? Это же не самосвал, – громко проговорила она с сочным бирмингемским акцентом.
– Да, камни, песок – все на месте, – сказала, рассмеявшись, Нина, пытаясь одновременно выровнять цветы. – Ты англичанка.
– Чуть-чуть. Хотя я рассчитывала смешаться с толпой в этом берете. – Она похлопала себя по ярко-красной шапочке, прикрывавшей ее темные кудри.
Нина оглядела девушку – та была крепко сложена, одета в тренч с поясом. Потом Нина перевела глаза на обувь.
– Я думаю, «кроки» [18] выдали бы тебя с головой, – мрачно сказала она, крепко сжав губы.
Девушка разразилась смехом.
– Они абсолютно в английском стиле, да? Ни одна уважающая себя француженка не наденет ничего столь практичного.
Нина подумала, что такие туфли могли бы носить австралийки или американки, но, судя по тому, что она пока видела на француженках, она была склонна согласиться с этой девушкой. И Маргерит, и Валери де (как ее там дальше?) под страхом смерти не надели бы эту пластмассово-резиновую обувку.
18
Имеются в виду туфли американского производителя обуви «Крокс».
– Я ушибла большой палец на ноге, возможно, даже сломала, ничего другого носить не могу. Понадеялась, что если сверху буду
Нина с трудом сдерживала смех.
– И косить под Одри Хепберн у меня тоже не очень получается, да?
Нина очень медленно покачала головой, словно это могло смягчить обиду.
– Извини. Не очень получается. Но спасибо тебе за помощь. Ты даже представить себе не можешь, от какой катастрофы меня спасла. У меня здесь три дюжины яиц.
Они одновременно скорчили гримасы.
– Можешь себе представить?
– Ого! Вот это была бы яичница.
Девушки улыбнулись друг другу, и незнакомка покачала головой, а ее темные кудряшки запрыгали.
– А это вместе с мукой, сахарным песком и пудрой составило бы прекрасный рецепт для катастрофы.
– Торт минутка, – добавила масла в огонь девушка, в ее глазах заплясали веселые искорки. – А кто же не любит торты?
– Для меня бы это означало мгновенное увольнение. Спасибо, ты спасла меня от банкротства.
– Нет проблем. Меня, кстати, Мэдди зовут.
– Нина.
– Тебе еще далеко идти?
Нина отрицательно покачала головой.
– Вон туда. – Она показала на кондитерскую по другую сторону улицы.
– А я как раз собиралась туда зайти. Хорошая кондитерская?
– Если откровенно, то не очень. Только никому не говори, что я тебе это сказала.
– Давай я тебе помогу. Понесу цветы, а яйца оставлю тебе. Так ты тут работаешь?
– Типа того.
Пока они шли бок о бок, Нина рассказала Мэдди свою историю и не забыла упомянуть про курсы.
– У, здорово. А я вот точно никакой не кондитер. Я больше люблю что-нибудь наваристое, тушеное и детский пудинг.
– Тебе нужно подучиться на курсах, – сказала Нина, таща за собой тележку и размышляя о том, сколько времени у нее уйдет на разгрузку всего этого добра.
– Какая блестящая мысль.
– Нет-нет, это я просто так. – Она должна перестать говорить про курсы. Это было неосторожное, непродуманное замечание. Нина зазывает новых кандидатов быстрее, чем люди съедают горячий обед. Себастьян не обрадуется. – Курсы начинаются завтра, так что, вероятно, уже…
– Идеально, у меня завтра нет лекций. И знаешь что? Моя мамочка так удивится – ты представить себе не можешь. Я смогу ей дважды в год готовить пирог ко дню рождения.
Нина вскинула брови, услышав такое интересное заявление.
Мэдди рассмеялась.
– Мы празднуем дни рождения два раза в год. У меня в семье все любят торты. Хотя обычно мы их покупаем в «Теско». Однажды я попробовала было испечь яблочный пирог. Сейчас тебе произнесу все слова, которые он заслужил, будучи подан на стол: подгоревший, безнадежно бесформенный и безвкусный. Пришлось его отправить на помойку.
Когда Нина поднимала с помощью Мэдди тележку по ступенькам крыльца в кондитерскую, та уже размышляла вслух, какой торт она сделает, когда вернется домой.
– Не знаю, может быть, сейчас уже поздно записываться на курсы, – сказала Нина.
– Ничего страшного, не переживай, – сказала Мэдди.
Нина вздохнула с облегчением. Один бог знает, что бы сказал Себастьян, если бы узнал о еще одном слушателе, в особенности если бы узнал, что этого слушателя привела она.
– Я приду завтра утром, а если места не будет, то и ладно.