Уютная, родная, сводная
Шрифт:
операционная, в нашей детской травматологии, только я нашим врачам не верю всё равно.
– А заграницу? - Надо будет - съездим и заграницу, - отец снова отвлёкся на сообщение, Марк отправился в ванную, захватив домашнее, чтобы переодеться и потом сообразить поесть. Он рассчитывал поужинать с отцом и Лопоушкой в ресторане, поэтому накануне хорошенько затарил холодильник, но готовкой себя не утруждал, по мелочи только. Кто знает, сколько проспит Лопоушка, пойдут ли они в итоге в ресторан, а есть хотелось сейчас. Не к месту вспомнился ещё один талант
Алисы - она хорошо готовила. Но приглашать её знакомиться с отцом Марк не спешил, хотя она явно напрашивалась,
Начиная с того, что эти отношения он не считал серьёзными, заканчивая тем, что
Марк вовсе не горел желанием представлять Лопоушке женщину, которую он трахает. Почему? «Потому что», - пожалуй, самая точная формулировка.
Переворачивая тонко нарезанную говядину на сковороде, Марк смеялся, слушая рассказы отца. Что-то в нём изменилось, да не неуловимо, а явственно, будь Марк менее прагматичен, он бы сказал, аура или энергетика. Бронислав выглядел довольным, даже счастливым. За время беседы он рассказал, что Анжела ушла,
получив изрядную сумму в качестве моральной компенсации и свою прежнюю должность в буфете, как бонус. Отец жил один. А Людмила, по словам отца, была «упрямой ослицей», и, судя по всему, это не мешало ему беспокоиться о непарнокопытном настолько, что он потащил её к врачам, которым более-менее доверяет - здесь жил его давний приятель и заведовал частной клиникой с довольно приличной репутацией. Марк поймал себя на мысли, что рад общению с отцом, рад тому, что тот шутит и говорит полушёпотом, чтобы не разбудить Людочку, а между делом нарезает овощи для салата, сдабривая потом оливковым маслом и приправами. Нельзя сказать, что Марк соскучился по такому общению, скорей всего потому, что у него такого общения и не было почти никогда. Когда-то, больше десяти лет назад, да пару лет с Айгуль. Но и то, и другое забылось, а может, и не было никогда, может, всё это придумал сам Марк. Лопоушка вышла сонная,
проморгалась, поёжилась и убежала в ванную комнату, потом встала в нерешительности, смотря на почти накрытый стол, тихонько погладила Борю по плечу, показывая глазами, что неудобно и пора бы и честь знать. Отец бросил взгляд на Люду, а потом усадил её на свободный стул, затыкая рот ложкой салата.
–
Мне очень неудобно... - начала было Лопоушка, глядя на Марка, и была остановлена Борей: - Не обеднеет твой Марик, сейчас поедим, потом отправимся в гостиницу. Целый день не ела, чем тебя суши-бар не устроил, спрашивается, или итальянская кухня? - Зачем в гостиницу? - осенило Марка.
– Живите здесь, всё равно постельное сменили, - фыркнул.
– Меня целый день нет, мешать не буду,
спать есть где, - показал глазами на большой раскладывающийся диван, стоявший поперёк комнаты, разделяя собой пространство на кухонную зону и зону отдыха. -
А надоест - выгоню, - добавил со смешком. - Что скажешь, Людочка? - обратился
Боря к Лопоушке, она часто моргала и ёрзала на стуле.
– Неудобно, - пробормотала,
косясь на Марка и кидая взгляды на коридорчик, ведущий в спальню.
– Люда, -
почти огрызнулся Бронислав, повысив голос, после паузы продолжил, дёрнув
Лопоушку и усаживая себе на колено. - Перестань. Марику тридцать лет, его нравственность не пострадает от того, что мы с тобой спим. - Боря!
– Что? - Боря пошевелил бровями и прижал к себе Люду.
– Отменяй конец света, сегодня тут останемся, посидим по-людски, поговорим, завтра видно будет. Лопоушка кинула взгляд на Марка, он, в свою очередь, заверил, что никаких проблем, пусть остаются, и смотрел, как дёрнулся кончик носа у
– Отец прижал к себе Люду сильнее, она явно чувствовала себя не в своей тарелке,
в итоге, сдавшись на волю победителя, устроилась удобней и стала растерянно поедать салат из свежих овощей и моря зелени. Лопоушка раскраснелась от выпитого, шутила и даже стала хозяйничать на кухне, быстро сориентировавшись в нехитром холостятском обустройстве. Бронислав расслабленно поглядывал на
Людочку и уменьшал её порции коньяка, пока и вовсе не прекратил подачу горячительного со словами: «Тебе хватит». Она, было, заспорила, да смешно так,
уютно, забыв, что рядом, через стол, на них с интересом смотрит Марк, но быстро осеклась. Марку было любопытно, что же связывало отца и Лопоушку, какие нити держали их вместе спустя столько лет... После тех событий десятилетней давности они не должны были даже здороваться, а, считай, живут вместе, она выговаривает ему за жареное и грозится с утра начать кормить полезной пищей, «а то совсем от рук отбился», а Бронислав морщится каждый раз, когда Люда покашливает,
стараясь скрыть это. Перед новым годом подхватила пневмонию, загремела в областную больницу с осложнениями, кашель до сих пор не проходил. Никакие уговоры и доводы на Бронислава не действовали, он привёз в этот город Людочку, и был намерен таскать её за руку по врачам, сидеть рядом в кабинете и силой, если будет необходимо, заставить пройти все обследования. «Упрямая ослица!» - он говорил это прямо в возмущённое бледное лицо и усмехался, глядя, как краснеют маленькие торчащие уши. Всё это было так похоже на то, что могло бы быть у
Марка. Катерина была не меньшей ослицей, а скорей всего, и более упёртой. Она точно так же хмурилась, злилась, улыбалась и перехватывала вилку из руки, если
Марк пытался впихнуть в неё лишний кусочек. Кто-нибудь мог ответить Марку,
какого лешего он сидел здесь, в этом городе, на этой кухне, и почему за несколько месяцев он так и не связался с Катериной? Накосячил он знатно, как и она, но язык существует не только для оральных радостей, а чтобы разговаривать, например.
Судя по тому, как с завидной регулярностью люди умудряются вступить в говно или партию, они об это забыли. Ораторскому искусству обучают отдельно, есть курсы, методики, это признано искусством с научным подходом, а с оральными ласками худо-бедно знаком каждый со школьной скамьи. Вот и выходит, отсосать проще, чем поговорить. Он хотел было расспросить про Катерину у Лопоушки, по напряжённым плечам понял, не стоит этого делать. Отец сказал, что у неё всё хорошо, показав глазами, что всё скажет потом, покосившись на Людочку. Потом,
так потом.
Глава 13. Часть 2. Настоящее
Захотелось покурить, Марк практически не курил, даже когда перебирал с алкоголем, но иногда тяга была непреодолимой, да и не стремился он преодолеть её, а попросту держал пару пачек сигарет под рукой. Пошатываясь, вышел на лестничную площадку. Там, на картонке, на ступеньках сидела соседка. Та самая,
что встретила его в первый день, сразу по приезду. Она так и звала его Прибалтом,
хотя знала имя, здоровалась, порой непринуждённо разговаривала, не ожидая ответа, и шутила так, что частенько Марк не понимал. В целом она была мировой тёткой и нравилась Марку. Прибалт - так Прибалт, чтобы это ни значило в её интерпретации. Лариса Ивановна, так звали соседку, докуривала, когда Марк,