Уйын Полоза. Книга первая
Шрифт:
Максим пришел один, остановился около примеченного ранее камня, стукнул два раза, и произнес заветное «Слово».
Валун шумно откатился в сторону, открыв грот, и впустив Художника во владения горного духа, прямо в кузнечный зал.
У Шубина кипела работа. Горн пылал, плюясь искрами раскаленного металла и угля, пытающегося сожрать доверившееся ему железо.
Сам хозяин подземелья стоял рядом, держа в руках огромные, больше его самого, длинные кузнечные клещи, и ворочал в огне раскаленную до бела заготовку ножа, внимательно ее рассматривая. С боку, выпучив от старания глаза,
Максим остановился неподалеку. Долго стоял, рассматривая работу мастера, наблюдая как тот ловко совершает, вроде бы, несложные, и только ему понятные действия.
Казалось бы что тут думать? Держи в пламени заготовку, да нагревай, а нет. Горный поворачивал в огне подставляя под жар, то один край раскаленного ножа, давая тому побелеть, то другой. Хмурился, недовольный чем-то. Улыбался, когда считал, что все получается, и бубнил, то ли сам с собой разговаривая, то ли молясь.
Вдруг он резко развернулся, и кинул на наковальню, выстрелившую в стороны искрами окалины заготовку.
— Чего встал! Хватай быстро молот! — Рявкнул возбужденный, красный от натуги и жара, вспотевший хозяин подземелья, Художнику. — Бей куда указал! — И стукнул молоточком по ножу.
Поначалу растерявшейся от неожиданности Максим, схватил с верстака самый тяжелый кузнечный инструмент, и что есть дури врезал куда указал Шубин. Нож растекся по наковальне словно мягкое масло по бутерброду.
— Осел! Дурень косорукий! Куда ударил! Я же показал куда надо! Ну что за день такой?! У одной силы качать меха нет, у другого мякина вместо мозга в башке. — Он швырнул заготовку назад в горн, где та утонула в раскаленном угле, клещи и молоточек кинул на верстак, а сам запрыгнул на выскочившее из пола кресло. Сел в позу мыслителя, положив согнутую руку на подлокотник, а голову на кулак, и нахмурился.
— У самого у тебя мякина. — Ящерка вытерла с морды лапкой пот, и подползла к Максиму. — Рада тебя видеть герой. Не обращай на этого коротышку внимания, у него всегда духа нет, когда не получается. Хотел нож сковать, чтобы алмазы обстругивать, а не выходит ничего, то слишком мягкий и тупится быстро, то хрупкий, и ломается, а то недостаточно острый. В общем не его день.
— Мой этот день. — Огрызнулся с кресла Шубин. — Просто помощники косорукие достались. Дурни криворукие, а не работники.
— Я никогда не работал в кузнице. — Смутился Максим. — Непривычно мне. Думал, чем сильнее ударю, тем лучше.
— Ты же видел, что я стукнул один раз, а значит надо было ласково, потихонечку, а ты врезал на четыре стука, да еще и не туда куда я указал. — Подскочил на кресле возмущенный Горный. — Мы полдня грели заготовку, да еще месяц нужные металлы, да камушки для сплава собирали, а ты одним махом все испортил. — Он фыркнул, сел и отвернулся. — Коли сила есть, то и ума не надобно.
— Ну простите. — Совсем не извиняющимся, а скорее раздраженным голосом рыкнул Гвоздев. — Сначала объяснить надо, научить, показать, а потом уже требовать, и оскорблять.
— Поглядите на него, еще и обиделся?! Испортил
— Для этого и пришел. — Художник пожал плечами, мол, а для чего же еще, не на вас же посмотреть?
— Отлично. Тогда вот тебе. — Шубин спрыгнул с кресла, подскочил к верстаку и схватил лежащую там кирку. — Держи. — Протянул гостю. — Самый главный твой в данный момент инструмент, сам ковал, с повышенной ударной мощью. — Он ехидно хихикнул. — Вредный правда, но с него и начинается твое рудознатство. Подходишь к стенке и колотишь, как ты любишь, со всей дури, а то, что выпадает, мне приносишь. Как наберешь сколько нужно, так плавить и начнем заготовку.
— А чего нужно то вам? Я же не знаю, могу чего-то ни того принести. — Вопрос был действительно важный, и требовал пояснений.
— А это и будет твой квест. — Захихикал, сощурившись Шубин. — Нечего было мне работу портить.
— Ты со стуканцами подружись, они подскажут. — Пришла на помощь ящерица, но кто такие «Стуканцы» не пояснила, не успела. Стенка напротив нее раздвинулась, открыв темный ход подземелья. Шубин подскочил, сунул в руки Гвоздева фонарь, типа «Летучей мыши», и подтолкнул:
— Придешь, тогда и поговорим, а сейчас нечего лясы точить, работать надо.
***
Тусклый свет едва выхватывал из мрака сырые стены узкой пещеры. Шаги гулко отражались от них соперничая с нудными каплями воды, стучащими по нервам напряжением неизвестности в тишине сумрака.
Максим шел вперед, освещая себе путь «Летучей мышью», водя ей по сторонам, пытаясь понять, где-то место, которое подходит для добычи ресурсов. На вид, все одно и то же, никаких отличий он не видел. Серые стены гранита, с прожилками другой породы, но какой именно, он не знал. Геологией никогда не занимался, и даже не представлял, что, когда-либо подобные навыки могут пригодиться ему в жизни.
— Чертов дед. — Ругался он себе под нос. — Как тут определить, где добывать? Мог бы сволочь и подсказать. — Он зло врезал киркой по стене. Та звякнула, и как показалось Гвоздеву засмеялась скрежетом по камню, брызнула искрой, и вместе с каменной крошкой отскочила, едва не ударив несостоявшегося шахтера по ноге. — Максим зло плюнул. — Инструмент, и то вредный, как сам дед. — Поворошил сапогом, подаренным ему перед уходом к Шубину, Угрюмом, осыпавшуюся пыль, и ничего не найдя еще раз плюнул, и пошел дальше.
Ход петлял, опускался все ниже и глубже в недра горы. Воздух сырой, и спертый, но кислорода для дыхания хватает. Стены словно живые давят на плечи. Страха нет, но и комфорта, от понимания того, что над тобой нависают тонны грунта, то же маловато. Кишка пещеры казалась бесконечной, ни одного ответвления в сторону, иди вперед, и не ошибешься, и это почему-то нервировало больше всего.
Сколько Гвоздев вот так шел, изредка стуча вредничающей киркой по стенам, в слабой надежде на чудо, непонятно. Время в этих казематах стоит на месте, видимо боится идти вместе с человеком, шугаясь сырости и темноты.