Узбекская трагедия – 2
Шрифт:
Однако за годы, пока Малика сидела с ребёнком, ситуация на рынке труда изменилась. Теперь в Узбекистане были востребованы специалисты, которые без проблем изъяснялись на узбекском языке. Безусловно, школы с русским языком обучения были, но оказалось, что школьная программа по истории претерпела значительные изменения. Малика об этом не знала, так как её сын ещё
Увидев современные учебники по истории, Малика поразилась тому, что Советский Союз в них был представлен исключительно, как зло, с которым пришлось мириться узбекскому народу, зато басмачи, от рук коих страдали в том числе и трудившиеся на земле дехкане, показаны настоящими героями. Об индустриализации и поддержке их региона – ни слова. Целые вехи из истории узбекского народа 19-20 веков были просто-напросто вычеркнуты и даже про Великую Отечественную войну рассказ был так скомкан, как будто бы создатели учебника боялись, что ученики узнают некую секретную или нежелательную информацию.
Случайно разговорившись в школьном коридоре, где она дожидалась директора, с одним учеником девятого класса, который не знал, кто такой Гитлер, женщина вдруг поняла, что она сама теперь не хочет преподавать историю, явно переписанную в угоду их президенту.
И хотя к тому времени Малика уже не была той наивной девушкой, свято верившей, что Советский Союз – это лучшая страна в мире, и знала про расстрел рабочих в Новочеркасске, про насильственную коллективизацию, раскулачивание, страшный голод тридцатых годов, насильственную депортацию целых народов и другие преступления коммунистического режима, она помнила всё то хорошее, что было связано с СССР, и не хотела предавать эту память о прошлом. Другое дело, что вернуться назад в СССР Малика тоже уже не хотела. Возможно, миссия страны, которая существовала семьдесят лет, была в том, чтобы дать отпор коричневой чуме, и уйти с мировой сцены.
В подавленном настроении Малика вернулась домой. Вечером с работы пришёл Алишер. Накануне он
Конечно, будь у Малики хорошие подруги, ей было бы немного легче. Но с подругами у неё как-то не заладилось, а муж всё больше отдалялся. Иногда Малика брала в руки свои альбомы и смотрела их с Аликом школьные фотографии, фото со свадьбы, с их совместных прогулок по Ташкенту, смотрела и не верила, что она могла быть такой счастливой, что муж мог ей улыбаться настолько искренней улыбкой, что у них были общие интересы, цели, что они нуждались друг в друге и верили, что этот мир создан для них двоих, а их счастье будет длиться вечно. Но теперь они общаются с Алишером, как люди, скованные одной цепью…
После неудачной попытки устроиться на работу у Малики началась депрессия. Женщина полностью зависела от мужа. Конечно, Алишер давал ей деньги на ведение хозяйства, но чиновнику, тратившему большие суммы на свою одежду и посещения салонов красоты, и в голову не приходило, что его супруга также хочет хорошо выглядеть, что у неё могут быть какие-то свои потребности. Некогда незаурядный, амбициозный парень, став чиновником, начал мыслить довольно примитивными категориями. Так, он был уверен, что в условиях, когда подавляющая часть народа живёт на грани нищеты, Малика должна радоваться, что ей не нужно думать о куске хлеба насущного, бояться завтрашнего дня, что она может себе позволить не работать, полностью сконцентрировавшись на заботе о муже и сыне. Лишних денег мужчина не давал жене по двум причинам.
Конец ознакомительного фрагмента.