Узелки

Александрова Рина

Зоркие Олины глазки заметили вдалеке на краю леса сани, запряженные низкорослой серой лошадкой.

– Ба, глянь, Петька Ярыгин тоже в лесу. За елкой поехал.

– За елками. Каждый год ездит. Нарубит с десяток и продает, барышник.-сердито проворчала бабушка.

* * *

Наутро в домике пахло свежей елью и морозным лесом. Весь день, пока баба Зоя была на дежурстве, Оля бегала в пристрой и трогала душистые зеленые лапы. После этого на руках оставался липкий и терпко пахнущий еловый сок, выступивший на свежесрезанных ветвях. Вечером, вооружившись длинным поленом, молотком, гвоздями и мотком бечевки, баба Зоя взялась собирать из душистых веток деревце.

Оля крутилась вокруг, то придерживая полено, то притягивая бечевкой одну за другой еловые ветви к основе. Через пару часов, уставшие и с исколотыми руками они смотрели на собранную елочку. Ох и хороша была эта неловкая, кривоватая Новогодняя елочка! Снизу широкие ветви прикрывали старое ведро с опилками, макушка была из связанных в пучок тонких веточек.

– Красавица. – Серо-голубые глаза бабушки лучились добротой и любовью. – А теперь, молочка попей с хлебушком и спать.

Новогодняя елка стояла в комнате до Крещения. Украшенная игрушками из старого чемодана, торжественно спущенного с чердака, и снежинками, которые Оля нарезала из белой бумаги, она напоминала о походе в ночной лес и новогодних приключениях. А по ночам Оле снились большие серые птицы и снежинки, кружащие в косых серебряных лучах вокруг насмешливого дядьки в аккуратном шерстяном кепи.

* * *

Петра Ярыгина нашли на следующий день в глубине леса рядом со срубленными елками. Его придавила упавшая сосна, и, пролежав в снегу до утра, он отморозил себе ноги. Говорили, что в бреду он все время повторял молитву «Спаси и сохрани.» Врачи сохранили ему жизнь, но ноги спасти не удалось.

Полеты над ромашковым полем.( Надежда.)

Настоящий взрослый, двухколесный, велосипед. Его руль был перевит красной атласной лентой, концы которой развевались по ветру. Валя нажимала на педали и жиденькие косички подпрыгивали у нее на спине всякий раз, как велосипед наезжал на ямку в асфальте. Оля смотрела на сверкающие в солнечных лучах спицы и молча завидовала. «Сегодня Валька покататься не даст», – подумала она и понуро пошла домой.

–Ма, а Вальке велик подарили!– крикнула Оля, хлопнув дверью квартиры. После утопающего в ярком солнечном свете двора, пахнущего раздавленной на асфальте переспелой алычой, после ослепляющего, раскаленного синего неба, узкий, оклеенный обоями коридор был похож на сумрачную пещеру.

–Иди руки мой. – мама выглянула из кухни, снимая застиранный фартук.

Сквозняки из распахнутых настежь окон разносили по двушке терпкие запахи борща и жареного судака, который еще вчера плавал у них в тазу. Оля скинула босоножки и пошла в тесную ванную. Наскоро размазав по рукам уличную пыль, она зашла на кухню и протиснулась на банкетку за стол, покрытый клеенкой в синюю клетку. Хорошо, что они с мамой вчера закрутили всю вишню из ящиков в коридоре. Оля два раза поцарапала локоть гвоздем, который торчал из доски. Теперь хоть пройти можно нормально.

–Ма, а Вале…, – начала она.

– Ты чего расселась, не принцесса. Поди 1 , брата приведи.– Перебила ее мама, наливая по тарелкам оранжевый борщ.

–Он че, сам не дойдет?– недовольно пробурчала Оля, выбираясь из-за стола. Не дай бог, разлить горячий борщ. Крику будет!

Светловолосый, в отличии от чернявой Оли, брат сидел на полу, среди обломков машин всех мастей и увлеченно отламывал кабину у трактора. Брату было четыре года и он был на восемь лет младше Оли. Каждый из немногих гостей приходящих к ним в дом обязательно говорил маме про «сначала няньку, а потом ляльку». Поначалу

Оля даже радовалась, что ее называют «нянькой», как взрослую. Она сидела ночами с братом, когда у мамы болела спина и носила его на руках, когда тот плакал. До того момента, когда ее отправили к бабе Зое, в Вологду, на год. Маме надо было поправить здоровье и она ложилась в санаторий. То ли пастрит, то ли кастит. В общем, у нее живот болел всегда. Но брата оставили дома. Он, значит, не мешал маме лечиться, а она мешала. Оля вернулась домой в июне.

1

Поди- диалектизм вологодской области.

После каждой командировки папа привозил Сашке машинки, который тот ломал в течение следующих пары недель. Но Сашку никто не ругал: во-первых – он был «маленьким бутузом», во-вторых – «раз ломал, значит будет инженером». Оля забрала у него остатки трактора и за руку отвела на кухню.

Оле папа привозил подарки от зайчика, а потом весело рассказывал, как зайчик запрыгивал в окно вагона поезда и оставлял подарки, шоколадки в замусоленных обвертках, на столике для красавицы- казачки. Оля хотела сказать ему, что ей одиннадцать, а не три и в зайчиков она не верит, но боялась, что мама опять назовет ее неблагодарной.

«Вовсе я не неблагодарная,» – Оля положила кусок огненно-горячей рыбы в тарелку. «Просто это не честно. Вот и Вальке купили велик, хотя отец с ними не живет, а мне еще до бабушки обещали. Два года уже.»

–Ольга, слышь, что говорю-то?

Мама всегда «токала». Больше из их соседей никто так не говорил. Зато все вокруг мягко «гхэкали», и Оля тоже, за что мама ее всегда ругала.

–Че, мам.

–Не «че»кай мне. Говори правильно. Ты опять в постель траву нанесла. Почему ноги не моешь перед сном, грязнуля?

–Ма, я мыла, честно, – рыбья кость уколола язык. Оля полезла в рот двумя пальцами и, нащупав торчащее рыбье ребро у себя между зубов, аккуратно его вытащила.

–Не ври мне, и не лазь в рот руками. – мама скормила Сашке последний кусочек мяса из борща и строго посмотрела на Олю.– Опять в кровати трава.

Мама сняла брата со стула, вытерла ему рот и повела его в комнату -укладываться спать. Оля вздохнула- чтобы нагреть воду, надо было просунуть горящую спичку в овальное отверстие газовой колонки и успеть передвинуть длинный рычажок с черной круглой бусиной на конце влево, чтобы зажечь газ. Оля постоянно обжигала спичками пальцы. Она поморщилась. Может холодной помыть?

–Мой горячей водой! – раздался мамин голос из комнаты,– и чайник поставь.

Пока Оля мыла посуду под мерный шум газа в колонке, в темно-зеленом, с желтыми ободками, эмалированном чайнике закипела вода. Мама зашла на кухню и тяжело опустилась на стул.

–Ма, а Вале велик подарили. – начала она снова.

–Из каких это щей ей купили велосипед? Без отца растет. Стыдобище. – мама налила полчашки крепкой, почти черной заварки и добавила кипятку.

–Ей отец велик вчера на день рождения привез. – Оля не понимала, почему отсутствие отца было «стыдобище», но догадывалась, что спрашивать не стоит.

–Лучше бы форму в школу купил, а то после сестры донашивает.

–Ма, а можно мне велик на день рождения?

–И куда его ставить? В комнате места нет. А могли бы жить в трехкомнатной квартире как люди.– Мама взяла карамельку из вазочки и с укором посмотрела на Олю, словно это она была виновата в том, что они жили не как люди.

–Ма, так в гараже же места много.– возразила Оля.

–Ты все равно к бабе Лене поедешь на лето. Зачем тебе велик.

–А я бы дома осталась.

–Еще чего. Я работаю – за тобой здесь смотреть некому.