Шрифт:
Глава 1
Едва я спустилась по ступенькам автобуса, как он, взревев, на полной скорости скрылся вдали. Отбежав в сторону, чтобы не задохнуться от выхлопного газа, я, дрожа, осталась стоять в мини-юбке и вскоре почувствовала, как мои голые ноги покрылись мурашками. Я совсем забыла, каким холодным бывает октябрь в штате Мэн. Годы, проведенные в Нью-Йорке, изнежили меня. Мне пришлось в три захода переносить вещи на крытую конечную остановку, но и там не было спасения от ветра, дующего с востока.
В этом месте пересекались линии рейсовых автобусов, прибывающих из
На другой стороне шоссе красная неоновая реклама кафе заманчиво сияла на фоне бледного заката.
Я сидела, боясь пошевелиться, и охраняла груду своих вещей, стараясь не думать о дымящемся кофе и булочках с пылу-жару, покрытых толстым слоем клубничного джема. От ветра, дующего с моря, у меня застучали зубы. Стало еще холоднее, когда солнце, не выглянув даже на несколько секунд, быстро покинуло неприветливое небо с мчащимися разорванными облаками, как будто древнее светило торопилось проститься с уходящим днем.
Наконец из-за угла показался старый голубой автобус, мигая указателем поворота и совершая опасный маневр между мощной спортивной машиной, несущейся к канадской границе, и автофургоном, ползущим в противоположную сторону.
Не веря своим глазам, я невольно улыбнулась. Это был тот самый автобус, который привез меня сюда шесть лет назад, когда я, нервная четырнадцатилетняя девочка, отправилась в школу-интернат в Бостон.
Я встала и, когда автобус остановился у обочины, увидела, что в кабине сидит тот же самый водитель. Я сразу вспомнила, что его зовут Эд Кантрелл. Он жил в деревне Маскуа, что в Оленьем заливе, где тетя Молли встретит меня. На его голове была кепка с длинным козырьком, из-под которой торчали седые вихры. Он наклонился и приветливо улыбнулся, а я застыла в недоумении, глядя на пустые ряды кресел и все еще надеясь, что тетя решила приехать с ним из Маскуа и забрать меня. Единственными пассажирами оказались двое мужчин, которые расположились у кабины. Они поднялись, когда я взяла две сумки, один из них усмехнулся и, не говоря ни слова, подхватил все мои пожитки и сунул их за сиденье водителя.
— Спасибо, — вежливо произнесла я.
Шофер тоже вылез из кабины и взял сумки, которые оттягивали мне руки.
— Я собирался сделать это, мисс, — весело проговорил он, — но они опередили меня. А вы уверены, что сели на тот автобус?
Мои глаза округлились от удивления. Мне в голову не пришло прочитать выцветшую табличку за ветровым стеклом, покрытым пылью.
— Разве это не автобус на Маскуа?
Он прищурился и ответил:
— Туда. Так вам туда? В Маскуа?
— Правильно.
Пожав плечами, шофер снова усмехнулся:
— Не обижайтесь, мисс. Просто мне надо прихватить еще кое-кого. У нас не так уж много незнакомых пассажиров. Вы, случайно, здесь никого не заметили? Одну девочку? Темненькую, как вы... совсем еще ребенок. Может, она пошла попить кофе. Пойду проверю.
— Я одна сошла здесь, мистер Кантрелл.
Шофер вздрогнул и уставился на меня. По его поблекшим голубым глазам я поняла, что он начинает меня узнавать. Тряхнув головой, Кантрелл воскликнул:
— Чтоб мне провалиться на этом месте, если это не вы?! Совсем взрослая и городская. Вы, часом, не племянница тетушки Молли?
— Она самая, — рассмеялась я.
— И помните меня?
— Мистер Кантрелл, вы ничуть не изменились. Как и автобус.
— Ну, каждый из нас пообтерся за эти годы. Я по-прежнему делаю четыре ездки из Маскуа до Мачиаса каждый день. Ваша тетя будет рада вас видеть, мисс Дункан. Она бы приехала со мной вместе, но у нее полно дел. Всякий раз, попав в Маскуа, она в первую очередь идет на кладбище, чтобы убрать могилу вашего дяди и положить на нее свежие цветы.
Я улыбнулась и спросила:
— Как она, мистер Кантрелл?
— У Молли Дункан свои проблемы. У кого их нет? Но здоровье у нее в порядке, а фигура дай бог каждой женщине. Теперь она только раз в месяц приезжает за продуктами. Мы редко видим ее после расследования. — Он залез в кабину, а я уселась рядом. — Мисс Лайза, вы надолго к нам?
— Все зависит от тети Молли, — ответила я. — Ей, должно быть, ужасно одиноко на острове.
Кантрелл кивнул:
— Я знал, что вы так скажете. Вот что значит корни. Но она там не одна. Говорят, у нее все лето гостила какая-то компания.
— Компания?
— Да. Молодые люди, — лаконично ответил Кантрелл. — О них она не рассказывает, занимаясь своими делами, как и все мы, но в лавке подтвердила их кредит. Двое из них появились здесь в начале лета, до того, как умер Джо. Она одалживает им свой катер, чтобы перебраться через залив и прикупить продукты. Потом появились остальные... Те расположились под скалами, далеко от дома.
— На земле Дунканов? — удивленно спросила я.
— Весь остров — земля Дунканов. По крайней мере, так всегда считалось в Маскуа. И никому нет дела, как хозяйка поступает с ней и кто живет там. Но как-то Пол Ренник повез ей омаров из своей верши и, огибая остров с противоположной от их дома стороны, заметил старую яхту, которая стояла в Птичьей бухте. Потом, увидев дым над лесом, тоже у скал, взял бинокль и принялся разглядывать то место. Пол считает, что тот, кто там расположился, приплыл по морю. — Кантрелл взглянул на часы. — Пожалуй, через минуту можно трогаться. Вообще-то опережать график не стоит.
— Кому придет в голову торчать в Птичьей бухте в это время года, — заметила я.
— Долго они там не выдержат, это уж точно, — согласился он. — С первым же осенним штормом от старого корыта останутся одни щенки.
— Вы их не знаете? Откуда они приплыли?
— Может быть, это друзья тех людей, которые остановились у Молли. Может, она сжалилась над ними. Она такая...
— Да, она такая, — сказала я, вспоминая, что тетя и меня пожалела, когда я осталась сиротой в два года после того, как ее сестра, моя мать, умерла во время родов, а отец погиб в автомобильной аварии. Дядя Джо и тетя Молли выкормили и воспитали меня. Я перед ними в вечном долгу.